Онлайн книга «Стигма ворона 3»
Он будто находился в шаге от важного ответа. Всего-навсего в одном шаге, и сквозь мутную пелену уже мог различить смутные очертания чего-то очень важного, ускользавшего от его понимания до сих пор. — Он верил в силу земли, — ответил юноша. — Не совсем так, как я, но незначительные различия нам не мешали. Мэ говорил, духов породила земля. И в самом начале они все были прекрасны, как гиганты, — точно так же, как и человек на заре своего существования. Но позже жажда крови, убийства и стремление к греху исказила их и нас. Поэтому чтобы достичь гармонии нужно всем отказаться от убийств и очиститься… — Звучит хорошо, — хмыкнул Ларс. — Вот только пузырь у тебя на окне явно не на дереве вырос. — Пользоваться тем, что умерло само, не грешно, — серьезно ответил Шаккан. — Я тоже однажды умру, и из моего тела вырастут невинные цветы. Ларс только головой покачал. — Чудненькая какая философия. Я тебя сожру, но только когда ты сам сдохнешь или тебя прикончит кто-нибудь другой. А так — я чист, как дитя. — Ничего неправильного или предосудительного я в этом не вижу, — возразил юноша. — Жизнь так устроена, что умирая, мы уже не принадлежим себе. Наши тела, как и дела наших рук, служат уже кому-то другому. Кому-то, кто еще жив. В дальнейшей беседе Эш не участвовал. Мысленно он перебирал основные понятия, какие только мог придумать. Огонь и вода, север и юг, мужчина и женщина, любовь и ненависть, жизнь и смерть, красота и уродство. Порядок — и хаос. У каждого плюса всегда находился свой минус. И если Единственный воплощал в себе стремление к порядку и контролю, то кто же противостоял ему? Кто был тем самым максимальным хаосом, который должен был уравновешивать в этом мире его существование? Люди? Но Эшу казалось, что все-таки сцена, на которой находились люди, располагалась где-то в другой плоскости по сравнению с Аваррой. А кукольник не стоит на одной сцене со своими марионетками. К тому же, изначально Единственный сосуществовал с людьми вполне мирно, и впоследствии намеревался точно также сосуществовать с ними — по крайней мере, он так говорил. Людям скорее противостояли духи. Покрутив в руках сухие орехи, Эш положил два на стол, мысленно представив себе, что это и есть люди и духи. Недолго поразмыслив, он левее от человеческого «ореха» положил еще один — это был Аварра. Кто же тогда должен располагаться с другой стороны, ближе к духам? Гиганты? Или, может быть… — Акады… — одними губами проговорил Эш, положив четвертый орех. Вот почему для Аварры так важно их уничтожить. Они — противники друг для друга! Теория сложилась до того стройно, что Эш теперь не понимал, как он мог раньше не видеть таких очевидных вещей. И только одно портило идеальную версию: по словам ворона, акады появились позже, чем Единственный, и позже, чем духи. Но, возможно, акадами стали разумные, обладающие личностью духи типа гигантов, которые слились воедино, чтобы противостоять Единственному. В мифе огромный змей рассыпается на множество духов. Но в реальности все могло быть как раз наоборот. Гроза понемногу ослабляла натиск. Ларс дремал, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к стене. Дарий расспрашивал Шаккана о его отшельнической жизни. Тара спала, вытянувшись на коленях своего хозяина и безвольно свесив кожистые лапки, которые теперь уже не казались Эшу такими отталкивающими. Кони умиротворенно фыркали, постукивая копытами по деревянному полу. Эш улыбнулся. Было что-то невероятно уютное в этом ненастье за окном, тесноте и желтом свете масляной лампы на подоконнике. Эш осторожно сдвинул кружку с ягодным напитком в сторону и разложил на столе карту. — Чего смотришь? — заинтересованно спросил Дар. — Хочу прикинуть новый маршрут. Судя по всему, прямо перед камнем идти не стоит — замучаемся отбиваться. Ворон говорит, лучше сделать крюк в сторону… — Только если небольшой, — заметил Дар, тыкая пальцем в карту. — Иначе мы окажемся в белом пятне, где вообще непонятно что. — Не поверишь, но именно этот факт делает всю идею вдвойне привлекательней для меня, — искренне признался Эш. — Мне нравится мысль заглянуть туда, где еще не были картографы, и где Аварра ничего для нас не обозначил. Может быть, там спрятано что-нибудь интересное? Что-то, чего он не хотел нам показывать? — Если это что-то — сотня ловчих, то я готов с ним согласиться, — подал голос Ларс, не меняя позы и не открывая глаз. — А я все равно хочу взглянуть, — упрямо повторил Эш, уставившись на белое пятно. Ночь прошла спокойно, хотя места для ночлега катастрофически не хватало. Только когда ближе к утру коней вывели наружу все смогли растянуться на полу, кому как вздумается. Шаккан спал на своей лавке, приоткрыв рот и по-детски свесив руки. Как будто вокруг на многие стадии простиралось безопасное умиротворение Внутреннего круга, и материнская стигма не жгла ему грудину. Поглядывая на юношу сквозь дрему, Эшу пришло в голову, что у бедняги нет даже банального чувства самосохранения. Так крепко спать с тремя незнакомцами в доме — это нужно быть не просто доверчивым, а бездумным. Эш гнал от себя мысли о будущем Шаккана. В конце концов, это не его дело. Этот парень ему — никто. И он, Эш, тоже никто для Шаккана. И вообще, если бы они просто путешествовали по своим делам, можно было бы взять чудака с собой. Но то место, куда направлялся Эш, могло оказаться куда опасней домика посреди Иркаллы. Утро выдалось свежим и росистым. Небо было ясным и высоким, нежаркое солнце неторопливо выбиралось из-за края горизонта, отражаясь в крупных каплях, рассыпанных повсюду. Стоило чуть пройтись, как все сапоги в Эша стали глянцевыми от влаги. Провожая своих гостей, Шаккан казался задумчивым и грустным. Он искренне желал всем доброго пути, и Эшу невольно подумалось, что в этот момент паренек даже не дает себе отчета, сколько крови придется пролить им троим, чтобы этот путь стал для них действительно хорошим. Поднявшись в седла, всадники повернули влево от жилища отшельника и порысили по мягкой траве вдоль условной границы, отмеченной ребром камня. Эш торопился. Ему не терпелось попасть на белый участок. Да и новую встречу с Аваррой он ждал. На этот раз он не станет убивать старика или наивно предъявлять ему обвинения. Теперь у него к Единственному накопилось немало вопросов, и сформулировать их следовало заранее, чтобы не совершить ненароком ошибки и не сказать лишнего. Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как в дороге прошел весь день. А на следующее утро ветер переменился, и Эш отчетливо ощутил незнакомый солоноватый запах. И с каждым часом этот запах становился все гуще и отчетливей. |