Книга Одержимость мажора, страница 40 – Мила Реброва

– Ника, мне нужно тебе кое-что сказать. На дне рождения мне представили девушку. Ее зовут Саида. Она из хорошей семьи, отцу понравилась, и он договорился о браке. Я женюсь.

– Женишься? Значит, я свободна? – спрашиваю я, пытаясь не выдать своей боли.

Едва стою на ногах, тошнота подкатывает к горлу. Лишь бы только не упасть в обморок, лишь бы не упасть…

– Свободна? С чего бы? – хмыкает Халид, продолжая сканировать меня взглядом. – Наоборот, ты переезжаешь сюда. После свадьбы у меня не будет времени на эти «свидания», мне нужно, чтобы ты была тут в любой момент, как мне понадобишься.

– Но ведь ты женишься! – пытаюсь воззвать к его разуму, но мажор не желает ничего слушать. Для него, как всегда, на первом месте его хотелки, и плевать ему на то, что своими действиями он может кого-то ранить.

Я думала, всё кончено, даже мимолетное облегчение ощутила, когда он сказал про женитьбу, ведь я что-то такое подозревала. Облегчение перед страшной болью, которая чуть не убила меня на месте.

– И что? Женюсь и женюсь. Это ничего не меняет. Ты должна мне, Ника, и, пока не расплатишься, ни о какой свободе не может быть и речи.

– Ты что, не понимаешь? Я не могу быть твоей любовницей! Просто встречаться – это одно, но знать, что ты с другой… – захлебываюсь гневом, меня несет, хочется его даже ударить! Ударить за то, с какой невозмутимостью он рассуждает о моей дальнейшей судьбе.

– Не понимаю, в чем разница? – рассуждает он холодно. – Рано или поздно я бы женился, но с тобой я не готов расстаться. Это ничего не меняет.

– Значит, тебе всё равно на мои чувства?! – почти кричу, подбегая к нему, не удержавшись, толкаю его в грудь обеими руками, но, вместо того чтобы отшатнуться, он хватает меня за запястья, и я по инерции падаю на него.

– А что, у тебя есть чувства? – его лицо нависает над моим, губы шевелятся, но я едва их различаю, просто ослеплена болью и гневом, оглушена, ничего не слышу и не понимаю.

– Чувства? К тебе? – наигранно смеюсь, скривившись. – Какое самомнение, Халид. Я тебя ненавижу! Вот они, мои чувства! Я… – не успеваю договорить, как чувствую комок, подкатывающий к горлу.

– Ника? – вмиг сменив тон, хватает меня за плечи Мирзоев. Поняв по моему лицу, что меня вот-вот стошнит, он тащит меня в ванную, где я прощаюсь со всем, что съела в ресторане. Потом просто сижу около ванной, не в силах подняться на ноги.

– Ну всё, мне это не нравится, едем в клинику отца, там возьмут все анализы и быстро поймут, в чем дело.

– Не боишься, что папочке доложат… – пытаюсь сказать я ехидно, но получается откровенно жалко.

Халид молча подхватывает меня на руки, и мы спускаемся в лифте на подземную парковку. Он также молча усаживает меня в машину и, пристегнув, довозит до той же больницы, где Сашке делали операцию.

– Я просто отравилась, – бурчу я, чувствуя себя глупо оттого, что меня снова несут на руках. Но Мирзоев даже ухом не ведет, молча идет со мной до приемной, где усаживает на стул и начинает что-то объяснять дежурной медсестре,

После осмотра и забора крови на анализ врач выдает мне тест на беременность, на который я смотрю так, словно передо мной ядовитая змея.

– Я не могу быть беременна! – отрицаю я.

– Мы должны исключить эту вероятность, проще сделать тест, чем ждать анализ крови, – одаривает меня дежурной улыбкой женщина.

Не став больше спорить, я молча беру тест вместе со стаканчиком и иду в уборную. Быстро делаю всё что надо и, завернув тест в туалетную бумагу, иду обратно. Мне даже неинтересно смотреть на эту палочку, ибо я знаю, что не беременна.

– Посмотрим-ка… Поздравляю, Вероника, вы беременны.

* * *

– Пусть мне сделают аборт! – требую я, выскакивая из кабинета. Мирзоев ждет снаружи и не сразу понимает смысл моих слов. – Это всё из-за тебя! – бью его кулачком в плечо, не веря в то, что залетела несмотря на все меры предосторожности.

– Успокойся и объясни, что с тобой? – требует Халид, удерживая меня за руки.

– Происходит то, что я беременна, черт побери! – не обращая внимания на то, что нас слышат те, кто стоит в коридоре, верещу я. – Я хочу…

– Халид, что здесь происходит? О чем говорит эта девушка?! – раздается строгий голос, и, кинув лишь взгляд за спину Мирзоева, я понимаю, кто это.

– Папа… – тут же оборачивается Халид. – Это… – явно теряется он, не зная, что ответить. Или же пытается придумать, как выкрутиться?

– В мой кабинет, живо! – чеканит мужчина, что так похож на моего мажора. – Оба, – зловеще добавляет он, кидая взгляд в мою сторону. Мужчина разворачивается и идет к лифтам, а я прикидываю, как бы мне сбежать. Совершенно не хочется быть предметом нападок этого влиятельного человека. Проще сбежать и…

– Идем, – тянет меня за руки Халид вслед за своим отцом, прежде чем я успеваю сделать хоть шаг по направлению к выходу.

Кажется, в этот раз мы оба попали.

* * *

– Я слушаю вас, молодые люди, – стоит нам закрыть за собой дверь, говорит отец Халида.

– Что ты хочешь услышать? – спрашивает на удивление спокойно Мирзоев. – Я бы предпочел отвезти Нику домой и всё обсудить с тобой вечером.

– Во-первых, кто такая эта девушка? Разве ты не говорил мне, что свободен? Зачем я договаривался о твоем браке, если у тебя уже есть девушка и к тому же беременная от тебя? Или это неправда? – сканирует он нас взглядом.

– Правда, – кивает мажор, прежде чем я успеваю хоть слово вставить.

– И как ты собираешься поступить? – так, словно меня вообще нет в кабинете, продолжает допрос мужчина.

– Жениться.

* * *

– Что теперь будет? – спрашиваю я, когда мы подъезжаем к моему дому. Всю дорогу я прокручивала в голове состоявшийся разговор с отцом Халида. После слов мажора о том, что он на мне женится, его отец ничего не сказал, только просканировал нас взглядом и кивнул, после чего мы молча вышли из его кабинета и Халид привез меня домой.

– Пирожные не забудь, надеюсь, они не испортились, – игнорируя мой вопрос, говорит он, кивая на заднее сиденье.

– Какие, к черту, пирожные?! Ты хоть понимаешь, что происходит?! – верещу я, не веря, что можно оставаться таким спокойным.

– Иди домой, Ника. Я позвоню тебе вечером, – устало просит он, и я слушаюсь. Беру пакет с пирожными и поднимаюсь на свой этаж, молясь богу, чтобы мне хватило сил не расплакаться. Нельзя показывать маме свое состояние!

* * *

К моему облегчению, мама слишком занята Сашкой и тем, чтобы вместе с ним нагнать пропущенную школьную программу. Когда я возвращаюсь домой, они сидят за столом с разложенными на нем учебниками и тетрадями. У брата домашнее обучение, но вскоре он вернется в школу, что нас безмерно радует. Не говоря уже о том, как счастлив он оттого, что будет жить нормальной жизнью здорового ребенка.