Книга Хранительница, страница 3 – Лин Петрова

Оборудование было закуплено, расходного материала хватало в достатке, поэтому мы могли себе позволить оказывать бесплатную помощь бездомным животным, попавшим «в трудную жизненную ситуацию». Вот и несли жители нескончаемым потоком травмированных, ушибленных, раненых.

Вот и вчера, не успели погаснуть свет уличных фонарей, к ограде подъехала неприметная машина. Водитель тяжелой поступью поднялся на крыльцо, держа в руках замотанный в старую потертую куртку животное.

— Эта, здеся, что ли больничка для животных? — И, получив положительный ответ, прошёл в помещение.

— Ехал, значит по дороге. Глядь, ползет что-то. Вышел, смотрю собака по обочине ползет. Ну, я в охапку и к вам.

— Ну и правильно! Ну и молодец! Это же по-человечески, да? — Ровным спокойным голосом сказал Семёныч.

— Проехал бы мимо — совесть бы мучила, ну или не мучила! — продолжал Семенович, рассматривая жертву очередного дорожно-транспортного происшествия.

Рыжий небольшой пес лежал на столе, поскуливая. Грязные бока шумно вздымались в такт обрывистому дыханию. В карих глазах плескалась боль, а из левого окровавленного бедра торчал осколок кости.

Водитель облегченно выдохнул. Ну, это вот как раз и понятно. Куда бы он дел эту собаку, если б не мы? Домой не повезёт, травмированная собака никому не нужна. Расходов и нервотрёпки много. Положил бы где-нибудь возле той же обочины и поехал дальше.

— Работаем, Рита — сказал Игорь Семенович.

***

Я потянулась всем телом, ощущая уставшие мышцы.

В приоткрытую дверь выглянула миниатюрная шатенка Таня:

— Чай, кофе?

— И потанцуем! — утвердительной махнул головой Семеныч.

— Ох, девки! Вам бы дома по ночам сидеть, да личную жизнь устраивать.

— Ага — сказала я с улыбкой.

— Таня, во сколько порядочная девушка должна ложиться в постель? — спросила я Таню, повернув голову.

— В восемь — с такой же улыбкой сказала она.

— Чтобы уже в десять быть дома — закончили мы со смехом.

— Вот заразы симпатичные! — улыбаясь сказал Семеныч, поднимаясь со ступенек.

В восемь утра дверь распахнулась и в кабинет влетела наш бухгалтер Мария Васильевна. Полная кареглазая брюнетка, с мелкими кудряшками на голове, имела неосторожность любить носить балахоны- разлетайки. От того её фигура казалась еще дородней.

— Ну что, бригада «Ух» работает до двух?

— До четырёх, Марь Васильевна — ответила я.

Мария Васильевна укоризненно покачала головой.

— Марго, по пути домой завезете документы в администрацию? Сегодня последний день, а я ничегошеньки не успеваю.

Я поморщилась. Ну не люблю я, когда меня так называют.

— Конечно, Мария Васильевна. После приема завезу. И с чистой совестью в отпуск! — я радостно улыбнулась.

— Счастливая — сказала Мария Васильевна и побежала переодеваться.

— Ты не забыла про мой юбилей? — Игорь Семёнович снял белый халат, заменяя его свежим. — Уже 60 — с тоской и какой-то не затаённой грустью в голосе сказал он.

Я взмахнула руками:

— Не УЖЕ, а ЕЩЁ! Что за настроение, честное слово!

Я вскочила, подняла одну руку наверх и продекларировала на французский манер, коверкая «р» и растягивая гласные:

— Есть у метких францууузов золотые слова:

«Если б молодость знала. Если б старость могла

Но бывает участок в середине пути

Когда сила и опыт могут рядом идти.

Этот возраст счастливый сочетает в себе

Два коротеньких слова: «ещё» и «уже»…»

Семёныч заинтересовано поддался вперед и ждал продолжения.

Я подняла две руки вверх:

— Кина больше не будет. Все остальное на юбилее.

Семеныч весело спросил:

— А споешь?

— Обижаете, честное слово. Когда это я вам не пела?! — притворно надула губы я.

— Обязательно! Сначала стоя, потом сидя, а когда под стол полягут юбилейные товарищи — даже оттуда мурлыкну пару песен.

Семеныч ударил ладошками по коленям:

— Вот это по-нашему! Эх, жизнь продолжается!

В кармане тихонько запел сотовый телефон, звонил Кирилл:

— Привет. Когда освободишься?

— Привет. Я еще на работе, у меня прием. Потом документы нужно будет завезти.

— Тогда до вечера? — и, получив мой утвердительный ответ, попрощался.

Семёныч, догадавшись кто звонит, отвернулся.

— Значит в отпуск на море? С Кириллом? — поморщившись, спросил он.

— Да нормальный он парень. И чего он вам не нравится? Не понимаю.

Семеныч проникновенно приложил левую ладонь себе на грудь и сказал задумчиво:

— Так-то парень неплохой, только…

Я со смехом замахнулась в него салфеткой.

С Кириллом мы познакомились год назад на дне рождении общих знакомых. Море обаяния, чуточку харизмы, ну и внешность не подкачала. Конечно, я замечала некоторое бахвальство и самолюбование, но старалась не обращать на это внимание. Ну не бывает идеальных парней, не бывает. Со мной Кирилл был вежливым и внимательным, и я решила ответить на его ухаживания. Страсти уже улеглись и наши отношения стали уютными и доверчивыми. Мы уже обменялись ключами от своих квартир и у меня не вызывал отрицательных эмоций тот факт, что он в любое время мог забежать в мою квартиру пообедать или просто оставить покупки для совместного ужина.

В коридоре уже была очередь из четвероногих пациентов и их хозяев.

Входя в приемную, я раскинула руки в разные стороны:

— Тайсон, красавчик мой, иди я тебя потискаю.

Здоровый ротвейлер, радостно повизгивая, бросился мне навстречу, открыв свою пасть и вывалив свой мокрый язык. Облизал мне лицо и с чувством выполненного долга вернулся к своей хозяйке.

В смотровом кабинете, осмотрела заднюю ногу собаки, сняла швы, обработала антисептиком. Тайсон благодарно лизнул меня в нос.

Его хозяйка покачала головой:

— Вот прям удивляюсь я, Риточка. Ведь зверюга такая, что люди боятся во двор заходить. Он ведь даже мне лишний раз не дает себя погладить. А к вам льнет как котенок, ей Богу.

— Все очень просто — сказала я с улыбкой.

— Нет у животных таких понятий как «плохой» или «хороший» человек. Это люди сами себе придумали. У них есть природный инстинкт, они чувствуют людей и отражают их настроение. Подойдите к собаке с ненавистью — к вам вернется ненависть. А подойдите с добром и любовью — и вернется любовь. Если люди — это отражение нашего мира, то животные — отражение людей.