Книга Десерт для герцога, страница 44 – Наталья Шнейдер

Тюфяки, к слову, тоже надо будет вынести, перетряхнуть и проветрить. В последний раз это делали… ох, похоже, надо будет не только перетряхивать, но и заново набивать. Я со стыда умру, если выяснится, что в постелях завелись клопы. Хотя в комнате, где мы спали вчетвером, клопов не было, а такая дрянь расползается быстро.

Хорошо, что с прошлого года осталось сено под навесом конюшни. Значит, надо нарезать еще и положить сушить. И проверить, в каком состоянии перо, которое собирал отец. Насколько я помнила, там хватало на подушку. Обычно мы обменивали перья у купцов или в деревне на то, что не делали сами, вроде сыра, молока или муки, а то и тканей. Стоит ли подкопить перья на перину и подушки для себя? Стоит, и пусть младшие сочтут меня неженкой. Овец стригли недавно, и шерсть дешева, потому нужно купить ее и выстегать одеяло хотя бы для девочек. Зимой никакие жаровни не прогревали комнаты, и спали в одежде, а под хорошим одеялом будет теплее. Или сделать меховое, достойное постели знатного человека? Все из тех же кроликов? Нет, мех трудно стирать.

От скольких забот, оказывается, избавляет цивилизация, возможность просто пойти в магазин и купить! Я едва не расплакалась, подумав, сколько еще таких «надо» всплывет в ближайшие дни и сколько нельзя будет отложить.

Фил истолковал выражение моего лица по-своему.

– Ты совсем устала. Ложись сегодня с девочками, отдохни как следует, а я внизу останусь, – сказал он.

– Тебе тоже нужно отдохнуть.

– Так я толком и не работал.

Ну да, совсем-совсем не работал, только перетаскал невесть сколько воды за день, дров нарубил, в лес сходил, там тоже не бездельничал, потому что, кроме скалки, которую я просила, притащил на горбу связку хвороста и небольших, не толще руки, полешков.

– Хорошо. Только еще чая попью.

Пить не очень хотелось, но если я праздно не посижу с кружкой пару минут, переключиться из режима бешеного ежика в режим отдыха не получится. Попью чай, потом ополоснусь перед сном, как раз мысли успокоятся.

– Кстати, совсем забыл тебе рассказать, – спохватился брат. – Утром, пока ты за травой ходила, у нас был Генри, сын трактирщика.

Значит, тот не соврал, что просил у брата моей руки.

– Он интересовался, что я отвечу, если его родители пришлют сватов. Я ответил, что ты слишком молода для замужества. – Он уставился на меня настороженно, точно опасаясь моей реакции.

– Спасибо. Я тоже считаю, что мне пока рано об этом думать.

Фил явно расслабился, потом осторожно спросил:

– Ты уверена? Если что, я могу сходить к ним и сказать, что все тщательно взвесил и передумал.

– Даже когда я соберусь замуж, о Генри и не подумаю. – Кажется, в моем голосе прозвучало слишком много раздражения, потому что Фил недоуменно переспросил.

– Ты уверена? Ты же… ах, да.

«Ах, да» должно означать, что божьей посланнице не подобает и думать о мужчинах? Сейчас мне и в самом деле не стоит о них думать, особенно об одном.

– Есть ли в этом доме хоть один человек, который не знает, что я по нему сохла! – Воскликнула я чтобы оправдать предательский румянец на щеках. Ум твердил одно, но глупое сердце все равно подпрыгивало, стоило только вспомнить того, о ком ни вспоминать, ни думать не стоило.

Фил, улыбнувшись, развел руками. Мол, будто сама не знаешь.

– Генри обидел меня, – сказала я. – Здорово обидел. Я его прогнала и слышать о нем больше не желаю. И сейчас я не кокетничаю.

Улыбка исчезла с лица брата.

– Мне переговорить с друзьями и сходить объяснить Генри, как ведут себя с порядочными девушками?

– Нет, все в порядке. Правда, все в порядке. – Я коснулась его руки, потянувшись через стол.

– Только не говори, что это ты так отделала Генри, – вмешалась Джулия, устраиваясь рядом с братом с кружкой эля. – Матушка его на всю деревню причитала сегодня, что лежит ни жив ни мертв, головы поднять не может. Говорит, подрался, но не рассказывает с кем.

Три пары любопытных глаз устремились на меня, а затылок просверлила четвертая – Эгберда, о котором все благополучно забыли. Сидит себе в углу и сидит, никого не трогает, ни с кем не разговаривает.

И что, спрашивается, им ответить? Рассказывать, как было дело, явно не стоит, мигом сообразят, что с Альбином мы не о погоде беседовали.

– Нет, я его не била. Просто прогнала.

– Кто он? – Бланш едва не запрыгала, вцепившись мне в рукав и заглядывая в лицо. – Красивый?

– Кто – «он»? – не поняла я.

– Парень, который тебе глянулся! Тот, кто побил Генри из-за тебя.

Я схватилась за голову.

– Да с чего вы взяли, что его побили из-за меня?

– Ева? – очень напряженно произнес Фил. Я посмотрела ему в лицо. Врать не хотелось, говорить правду тоже.

– Я помню свое место, свой долг и как себя вести, – выкрутилась я.

Только не очень получается вести себя должным образом, но об этом я точно никому не скажу. Все-таки есть у большой семьи и свои минусы. Но Фил поверил, потому что на его лице отразилось явное облегчение.

– Ну и бог с ним, с этим Генри. Получил и получил, поди за дело. Идите спать, девочки. И я тут подумал… раз уж родительская спальня теперь пустует, устраивайтесь там. Настоящая перина и подушки есть.

– Можно? – снова задергала меня за рукав Бланш.

Я переглянулась с братом. В его взгляде было что-то, очень похожее на мрачную решимость. Фил острее остальных переживал, когда полгода назад отец Евы женился в третий раз. Словно это окончательно подтверждало – мать младших мертва. Какое-то время он вообще не разговаривал с отчимом, разве что по делу, потом оттаял. Но когда умер и тот, и Ева закрыла спальню, не стал спорить, хотя обычно был очень практичным. А тут простаивает целая перина и аж четыре подушки. Видимо, пришло время, когда и Фил смирился со случившимся.

– Хорошо, – сказала я. – Но завтра я внизу.

Зря я согласилась, чтобы сегодня караулил Фил. Спали тут все вместе, на одной кровати, или, как раньше, на одном тюфяке. Девочки загнали меня в центр кровати, словно обе младшие хотели быть рядом со старшей сестрой. Бланш так и вовсе вцепилась в мой локоть. Поди усни в таких условиях! Но опять я беспокоилась напрасно – едва погасла лучина, отключилась, проигнорировав настойчивый шепот Бланш: «Ну не вредничай, расскажи, кто он»?

Утро, как и ожидалось, принесло новые хлопоты. Купец со своими людьми уехал, правда, прежде чем забрать пирожки, пожелал их взвесить. Достал дорожные весы с чашками. Годфри, появившийся в зале ни свет ни заря, взял у него три фунтовые гирьки, покачал каждую на ладони.

– Верная.

Купец не стал оскорбляться, просто кивнул со спокойным достоинством.

Интересно, умение понять, не облегчены ли гири – это магия или просто навык, такой же, как способность точно измерять расстояние на глаз? Спрашивать Годфри я не стала. Все равно учить не будет, скажет, как его начальник: забудь, не нужно оно тебе. Ничего, рано или поздно я найду себе учителя, не бывает ненужных умений, это я знала еще дома, а здесь убедилась окончательно.