Книга Ветер в его сердце, страница 125 – Чарльз де Линт

Воронова женщина мерит сестру ледяным взглядом:

— А тебе чего?

— Я иду с тобой.

Консуэла качает головой:

— Ты совсем меня за дуру держишь?

— И что же я, по-твоему, отколю?

— Притворишься мною. Убьешь меня во сне, чтобы завладеть моей жизнью.

— Зачем мне это?

— Потому что ты ненастоящая. Ты — мои воспоминания, только и всего. Но тебе хочется стать чем-то большим.

— Благодаря Стиву я уже и есть нечто большее.

— И вот этого я не забуду, — Консуэла мечет в мою сторону злобный взгляд.

— Сестренка, мир — разноцветный, — отвечает Ситала. — И он никогда не был черно-белым. — Она переводит взгляд на Тетушку. — И тебе тоже не стоит этого забывать, старейшина.

Я нахожу упрек вполне обоснованным, но Лейла не удостаивает Ситалу ответом.

— Так с какой стати мне тебе доверять? — допрашивает Консуэла сестру.

Та улыбается.

— Потому что мне известны все ужасы, что ты принесла в мир, но известно и великое добро, сотворенное тобою. А иначе Ворон тебя и не полюбил бы. Ведь первой в наш мир он привел именно тебя. Я это знаю, потому что помню то, что ты позабыла.

— Ты помнишь… — тихо произносит Консуэла.

Мне слышатся в ее голосе тоска и ужас.

Ситала кивает:

— И поскольку я уже не призрачная птица, могу поделиться с тобой утраченными воспоминаниями. Тебе достаточно попросить.

— Но в чем твой профит?

— Ты моя сестра. Посмотрим, вдруг у нас получится начать все заново.

Консуэла долго молчит, но в конце концов кивает:

— Что ж, пойдем вместе.

— Спасибо, — улыбается мне Ситала. — Я не забыла своего обещания. Позови меня, когда будешь готов, и я приду.

— Обязательно, — отвечаю я.

Ее выбор печалит меня, но почем мне знать, наверное, они нужны друг другу. В этом мире какой только взаимозависимости не встречается.

— И еще. Сеньора Кукурузные Глаза, — Ситала очень серьезна, — я поговорю с Гордо. Мы сделаем все возможное, чтобы переубедить утилизаторов насчет Томаса. И если нам не удастся отозвать их, мы будем защищать его в этом мире и в следующем.

— Не будем, — цедит Консуэла.

Ситала склоняет голову:

— Прошу прощения, сеньора. Я не должна была говорить за сестру. Я хотела сказать, я и, надеюсь, Гордо будем защищать Томаса.

Она чуть наклоняет голову, и в следующий миг обе вороновы женщины обращаются в птиц и бок о бок взмывают в небо.

Их отлет служит своеобразным сигналом, после которого майнаво начинают расходиться, причем исчезают они так же быстро, как и появились. Я поднимаюсь и вглядываюсь в удаляющиеся спины кузенов, надеясь заметить рыжие волосы Калико. Впрочем, если она где-то в центре толпы, шансов у меня нет. У холодных углей кострища остаемся только я да Тетушка. На дальнем конце площадки стоят Морагу, Лия, Томас и Сантана. Больше никого нет.

Тетушка и не думает вставать, и я протягиваю ей руку. Мое предложение помощи остается без ответа, и тогда я снова усаживаюсь рядом с ней.

— Как думаете, найдут они способ помочь Томасу? — спрашиваю я.

— Сомневаюсь. Они сделают то, чем всегда занимаются старые духи: бедокурят и навлекают неприятности на любого оказавшегося поблизости. Не в их характере поступать иначе. Лучше бы ты позволил мне пристрелить ее.

Повинуясь внезапному порыву, я обнимаю старушку за плечи.

— Вы же понимаете, это было бы паршивое решение проблемы. — Я задумчиво смотрю в сторону, куда улетели вороны, и добавляю: — Я верю, что Ситала поступит правильно.

— Тогда ты просто дурак.

— Меня обзывали и похуже.

Лейла пожимает плечами.

— Хм… Калико… — сменяет она тему и гладит меня по щеке. — Вороны рассказали мне о вашей размолвке.

— Да, я повел себя не лучшим образом.

— Тебе действительно небезразлична твоя подружка-майнаво?

— Ну конечно!

— Тогда тебе стоит отыскать ее. Расскажи ей о своих чувствах.

— Не так-то это легко.

Старушка склоняется ко мне:

— Неужто трудно открыть свое сердце тому, кого любишь?

— Беда в том, что найти ее трудно.

— Это верно, — кивает Тетушка. — Если они не хотят показываться на глаза, отыскать их вправду нелегко.

Пожалуй, несколько странно сидеть вот так на камнях колеса стихий и обсуждать свои любовные перипетии со старейшиной племени. Из рода Кукурузные Глаза я никого и не знаю, за исключением Томаса — да и с ним знакомство наше шапочное: здороваюсь с ним в фактории, когда заглядываю туда что-нибудь купить или почесать языки с Рувимом. Тетушку я вижу частенько, проходя мимо их родового гнезда. Обычно старушка сидит на крылечке в компании ворон, устроившихся на перилах или на деревьях и кактусах неподалеку. Порой она машет мне рукой, порой полностью игнорирует.

В общем, наши отношения доверительными назвать сложно.

— Попроси Морагу, чтобы он отыскал ее, — продолжает Тетушка. — И еще — если тебе это хоть сколько-то поможет — я не думаю, что она действительно не согласна с тобой. Ее расстроило, что ты не стал ее слушать.

— Я слушал ее. Просто ее не было, когда Ситала предупреждала меня о проблемах, которые возникнут через несколько лет.

— Да нет же, — качает головой Лейла. — Насколько мне известно, ты поторопился вынести решение, даже не позволив ей хоть как-то поучаствовать в его принятии.

— Но решение другим просто и не могло быть. Последствия, конечно же, отвечают интересам кикими, но они выгодны и для майнаво.

— Да ты не слушаешь меня! Вернее, не слышишь, а?

Я смотрю на Тетушку, и до меня доходит ее правота. Ну конечно же, дело вовсе не в том, кто прав, а кто ошибается. Я проявил неуважение к Калико, попросту не дав ей высказаться. И Морагу говорил мне именно об этом…

— Я должен ее найти, — объявляю я и встаю.

Снова предлагаю Тетушке руку, и на этот раз она ее принимает.

— Но будь осторожен, — наставляет меня старушка, пока мы бредем к остальным. — Я вовсе не хочу сказать, что от дружбы с майнаво ничего хорошего ждать не стоит, просто не забывай: они не люди. Даже если похожи на нас и имеют схожие чувства, все равно они иные. Если жить так долго, как живут майнаво, и постоянно переходить из одного мира в другой, поневоле будешь смотреть на вещи по-другому.

— Я буду осторожен, Тетушка.

Но мы с ней знаем, что я буду искать Калико, чего бы мне это ни стоило.