Онлайн книга «Тачдаун»
– Серьезно? – с горькой усмешкой спрашиваю я. Поппи ничего не отвечает. Она даже не поворачивает голову в мою сторону, делая вид, будто меня не существует. – Тупая овца, – цежу сквозь зубы и обвожу взглядом аудиторию, в которой не меньше полутора сотен студентов, в попытке найти свободное место. – Эй, Хантер! Поворачиваю голову и вижу Чака Хендерсона, который возвышается над всеми, как скала. Рыжеволосый здоровяк дружелюбно машет мне рукой и показывает на пустующее соседнее место. Поднимаюсь к нему на пятый ряд и с улыбкой сажусь рядом. – Ты же знаешь, что круче всех здесь, правда? – спрашивает Чак, глядя куда-то перед собой. Моя улыбка становится шире. – Но точно не круче тебя. – Тут уж не поспоришь, – фыркает здоровяк, после чего протягивает мне кулак, и я ударяю по нему своим, чувствуя, как под кожей разливается тепло. Но мое веселье длится недолго. – С ней лучше натягивать сразу два! – раздается позади знакомый голос, и на стол передо мной падают два фиолетовых квадратика фольги. Я поворачиваюсь и вижу Анну, которая с вызовом смотрит на меня. – Спасибо, но сегодня они мне не пригодятся. – Я смахиваю презервативы со стола и широко улыбаюсь суке. – У твоего папочки аллергия на латекс. Кстати, это правда, что ты до тринадцати лет мочилась в кровати? Бледное лицо Анны покрывается алыми пятнами. Гудение в аудитории нарастает, привлекая внимание профессора. Он делает всем замечание и начинает занятие. По окончанию лекции терпеливо жду, пока аудитория опустеет, и только после этого спускаюсь по лестнице вниз, чтобы выполнить свою часть плана. Стук моих каблуков эхом разносится по лекционному залу. Пауэлл отрывает глаза от ноутбука и пристально смотрит на меня. Его лицо не выражает никаких эмоций, и у меня закрадывается беспокойство: что, если таблетка не сработала? – У тебя примерно две минуты, – шепчет в наушник Дэнни. Окей, две минуты. Интересно, это много или мало? – Почему именно ванильный латте? – спрашиваю Пауэлла, медленными шагами приближаясь к его столу. Серые глаза внимательно наблюдают за мной. – А что не так с ванильным латте? – Этот вид кофе вам совершенно не подходит. Я останавливаюсь напротив и наклоняюсь вперед, опираясь локтями на стол. Пауэлл моментально заглатывает приманку. Его глаза опускаются на мой вырез, который демонстрирует больше, чем я обычно показываю. На висках мужчины проступает пот. – Вот как? – В стальном взгляде мелькает что-то такое, чего я не могу разобрать, и это меня раздражает. – Тогда какой же, по-твоему, подходит? – Черный, как ночь, сладкий, как пустые обещания, и непременно обжигающе горячий, – с трепетом в голосе выдаю заранее подготовленный Даниэлой текст, который она наверняка стащила из своих слащавых книжек. – Упомяни сильную прожарку, – шепчет Ривас. – Обжарку, – исправляет Аспен. – Вы любите сильную обжарку, профессор? – мурлычу, выгибая спину, чтобы грудь казалась больше. Пауэлл с трудом сглатывает и облизывает пересохшие губы, вызывая у меня тошноту. Он подается вперед, и наши лица оказываются так близко, что я ощущаю на лице жар его потяжелевшего дыхания. – А ты? – Тридцать секунд, – раздается в наушнике напряженный голос Ривас. – Он готов, – говорит Аспен. – Уходи. Я выпрямляюсь, отдергиваю юбку и забрасываю на плечо рюкзак. – К сожалению, нет, профессор. – Беру со стола пустой стаканчик из-под латте, чтобы не оставлять улик, и, смущенно улыбаясь, отступаю назад. – Предпочитаю зеленый чай. – Постой! – Он приподнимается на стуле и тут же опускается обратно. Его руки ныряют под стол, вызывая у меня неуловимую усмешку. – У тебя ведь уже закончились занятия? Мой рабочий день тоже завершен. Мы можем запереть… – Пятнадцать секунд. – …аудиторию, чтобы нам никто не помешал, и обсудить еще некоторые темы. Например, приближающийся экзамен по этике. Ах ты, грязная свинья! – Простите, профессор, но я очень тороплюсь. Быстро спускаюсь со сцены и бегу вверх по лестнице, придерживая пальцем наушник. Мое сердце колотится так сильно, что, кажется, будто вот-вот выскочит из груди. О, черт. Лучше бы мне успеть. Я уже добираюсь до верхней ступени, когда слышу тяжелый вздох Дэнни. – Она здесь. Входная дверь распахивается, и в аудиторию входит Кайла. Я останавливаюсь, желудок завязывается узлом. Дерьмо. Я не видела ее с того самого вечера на стадионе, когда она впервые посмела меня унизить. И вот она передо мной – стерва, которая превратила мою жизнь в ад. Я ненавижу ее даже за то, что она просто дышит. Наглая, богатая сучка, которая решила, что неприкосновенна. Мои руки сжимаются в кулаки. – Не вздумай, – предупреждает в наушник Аспен. Наши взгляды скрещиваются, как рапиры. Я стискиваю зубы. Пульс эхом отдается в ушах. Стерва ростом с садового гнома выдает мне презрительную я-победила-тебя усмешку. Взяв себя в руки, я ухмыляюсь и качаю головой. Нет, сладенькая. Я только выхожу на ринг. Обхожу сучку и выскакиваю из аудитории, где меня уже ждет Дэнни. В полном молчании мы поднимаемся к Аспен в аппаратную. В крошечной комнатке царит полумрак. На деревянном столе высится огромный выключенный проектор. Рядом со столом стоит Дэвис, прислонившись спиной к стене и скрестив лодыжки. На ее лице написано отвращение. – Меня сейчас стошнит, – сообщает она. Мы с Дэнни подходим к единственному в помещении окну, которое выходит в лекционный зал, и в том, что мы видим, нет никаких сомнений. Кайла сидит на профессорском столе, ее ноги широко раскрыты, и между ними двигается Пауэлл. Его брюки приспущены до колен. Я поднимаю телефон и нажимаю кнопку записи. Когда лицо каждого участника порнушки попадает на видео, мы останавливаем съемку и опускаем шторки, чтобы предоставить кроликам больше уединения. – Как давно Кайла трахается с профессором? – спрашиваю, пока мы идем по парковке к своим машинам. – С начала учебного года, – отвечает Дэвис, доставая из своего бледно-голубого мини-рюкзака солнцезащитные вайфареры. – Как только Пауэлл перевелся сюда из Стэнфорда. – Кстати, а он ничего, – подмечает Дэнни. Мы с Аспен переглядываемся и изображаем жестом тошноту. Подойдя к «Курице», вижу какого-то незнакомого парня, сидящего перед ней на корточках, на асфальте. В его руке… Твою мать! – Ах ты, сученыш! – кричу я и бросаюсь к нему. |