Онлайн книга «Под ударом»
|
… — Я тебе не лгал… — Недоговаривать, это тоже лгать. — Ошибается. — Какого черта? Ты отправил меня в Ленинград, а теперь выясняется… — Я тебя не отправлял. — Твою мать, Майк! Гейтс назвал Натирбоффа его американизированным именем. — Что ты хочешь знать? — Арлекин. Ты видел его хоть раз? Только честно? — Нет. — Кто он? Натирбофф пожал плечами. — Понятия не имею. — Что? И даже не догадываешься? — Догадываться можно сколько угодно. Есть реальный результат. — Твою мать! Не тебе объяснять, что такое оценка?! Она включает в себя оценку источника. Если каждый добывающий офицер будет лгать… — Может так будет лучше. — О чем это ты? — О том. Мы слепы как кроты. Агенты замолчали. Мы ничего не получаем из СССР уже давно. — Постой, так ты хотел проверить… Натирбофф погасил сигарету. — Ты же здесь. — Мать твою, да ты спятил! — Я не спятил. У нас крот, Боб. В твоем управлении или где-то еще — значения не имеет. Но у нас крот. Русские понятия не знают об Арлекине именно потому, что его нет ни в каких наших документах. И они сейчас спокойны как слоны. А знаешь, почему? … — Потому что они уверены, что знают все источники, и других нет. Крот где-то на самом верху. Натирбофф закурил новую. — Помнишь, кое-кто интересовался Арлекином? — Постой… ты чего? — Гас Хэтэуей. Помощник директора по особым поручениям. Какого черта ему понадобилось спрашивать об Арлекине? — Англичане… постой, это слишком. — Почему? … — Хэтэуей бывший начальник станции в Москве. Специальный помощник Директора! Он занимает такое положение, что может получить информацию о любом нашем источнике. Любом! — Нет… — Да. И еще. Как насчет того пожара в посольстве? — Нет… — Да, Боб. От этой истории несет за километр. В посольстве начинается пожар. С чего? Может, кто-то спичками баловался? … — Точная причина пожара до сих пор неизвестна. Но начался он именно в помещениях нашей станции. Совершенно секретные документы разлетелись по всей Москве. Потом появились русские КГБшники, переодетые в пожарных — и наш герой Гас, который героически начал бить морды пожарным. Он ведь после этого — пошел вверх, получил, мать его, медаль за выполнение долга в условиях, опасных для жизни. Как же — начистил морды русским! Но пока он бил морды одним русским — другие в это время собирали документы на улице. И никто не задал вопроса — а как получилось так, что он появился там первым [59]. … — Мне этот герой никогда не нравился. Гейтс тяжело вздохнул. — Может, русские того и хотят чтобы мы кидались друг на друга. — Русские хотят, чтобы мы не задавали вопросов. После того как уволен Энглтон — никто и не задает. — Энглтон параноик. Он причинил вреда больше чем любой крот. — Возможно. Хэтэуей сейчас в Англии. Что он там делает? Может там завелся еще один Ким Филби? … — А до Москвы он работал в Латинской Америке. Я интересовался — информация о его подвигах в основном липа. Он мало что сделал. — Ладно, хватит. — От тебя зависит, пускать информацию по Арлекину в доступ или нет. Если пустим — думаю, скоро замолчит и Арлекин. — Ладно, я понял. Машина въезжала в Хельсинки, по обе стороны дороги уже были дома. — Почему ты так защищаешь Арлекина? — Ее стоит защищать. — Ее? Погоди… это женщина? — Ну, конечно. — Но она не может быть Арлекином! — Я знаю. — Значит, Арлекин тот кто ее знает. — Скорее всего. — Ты не пытался установить? — А как? Меня вышвырнули из страны. А когда я вернулся в Лэнгли… начать выяснять — значит, дать понять, что у меня кто-то есть. — Значит, это все вслепую? Натирбофф развел руками. — Ну, конечно. Ну ты и сукин сын. — Извини. Но сейчас чем меньше знающих, тем лучше. — Надо установить Арлекина. — Как? Так ты только внимание привлечешь. — Мы не можем работать вслепую. — Почему? Работаем же. — Ты не понял. Эта женщина… она интересовалась возможностью эвакуации. — Да? Ты не говорил. — Вот сейчас говорю. — И вообще она не вызывает доверия. — Почему? — Она явная спекулянтка. Ее в любой момент арестовать могут. — Погоди. Какая спекулянтка? — Та женщина. У нее на лице написано — спекулянтка. — Этого быть не может. Погоди… как выглядела та женщина, с которой ты встретился? — Лет шестьдесят… — Но это не она. Моей должно быть сорок… Оба ЦРУшника замолчали. — Как такое может быть? — Может она провалилась? — Почему тогда тебя выпустили из страны? — А смысл брать? … — Если бы ее взяли, подсунули бы кого-то похожего. Не похоже на подставу. — Надо нарисовать ее. — Да, фоторобот. Их Бьюик остановился перед светофором — и в этот момент приглушенно взревел мотоциклетный двигатель. Его не смогли приглушить даже стекла и корпус Бьюика. Гейтс, который и так был на нервах, из-за выяснившегося по Арлекину — успел увидеть глухой мотоциклетный шлем и яркую куртку — мотоциклист остановился прямо рядом с ними. Через секунду — он сорвался с места, рванул на красный — и под возмущенный аккомпанемент гудков исчез в переплетении старых улиц Хельсинки как адский призрак. Гейтс все понял. — Из машины! — Что? — Давай! Туда! … — Быстрее! Из машины! Натирбофф сидел справа, ему удалось открыть дверь — и он вывалился прямо на тротуар, а за ним — не на свою сторону машины полез Роберт Гейтс. Он в любой момент ждал рвущего тело взрыва — но его не было, он упал на брусчатку и на матерящегося на всех языках Натирбоффа. Со стороны Эконолайна — бежали морские пехотинцы, вооруженные пистолетами и автоматами. |