– Я брат Адель, и это мой дом.
Глаза «боксера» сверкнули.
– Чэнс?
Ну, по крайней мере, один из нас идентифицирован.
– Да, это я.
– Твою мать! Извините. Я думал, что вас выпустят только на следующей неделе.
– Просто тюрьма переполнена, вот и выпустили раньше. – Я прищурился, глядя на утюг, который он все еще держал в руке. – Не хотел бы ты опустить эту штуку?
– Да, конечно. Извините. – Он опустил утюг на столешницу и сделал ко мне пару шагов, протягивая руку.
– Гарри. Гарри Бичэм. Я столько хорошего слышал о вас.
Будешь мне сказки рассказывать, Гарри?
– Хотел бы я то же самое сказать о тебе.
Внезапно из-за угла показалась сестра.
– Как ты думаешь, может, остановимся в… – Она запнулась на полуслове. – О, Боже! Это ты! – Она бросилась ко мне в объятия, чуть не сбив меня с ног. – Ты дома!
– Как видишь.
Адель вцепилась в меня мертвой хваткой, словно боялась разжать руки и отпустить меня. Она плакала, но вовсе не так, как в последний раз, когда я обнимал ее, – сейчас это были слезы счастья. Я слегка отстранился, чтобы разглядеть сестренку. Мы с ней встречались каждые две недели, но я видел лишь то, что она хотела мне показать. Сейчас ей было уже двадцать восемь. На ней была юбка и весьма женственная блузка. Волосы собраны в строгий пучок на макушке. В таком виде она была очень похожа на маму.
– Ты выглядишь… как-то… по-другому… Повзрослевшей, что ли…
Она смахнула слезы и разгладила юбку.
– Я так всегда одеваюсь на работу. Я же тебе говорила – устроилась работать секретарем.
Гарри покашлял. Парень все еще стоял в своих трусах-боксерах.
– Я уже опаздываю. Пора идти. Было приятно наконец познакомиться с вами, Чэнс.
Я взглянул на него.
– Надеюсь, ты не забудешь надеть брюки.
Он приобнял Адель за плечи и мягко произнес:
– Можешь отдохнуть сегодня утром. Увидимся после обеда.
Адель одарила «боксера» улыбкой и взглянула на меня, покусывая нижнюю губу.
– Извини. Я не знала, что ты приедешь… Гарольд – один из партнеров аудиторской фирмы, где я работаю.
– Он что, бухгалтер?
– Да. – Сестра улыбнулась. – Как видишь, совсем не тот типаж, на который я обычно западаю, правда?
Моя сестрица всегда обладала удивительной способностью связываться с неудачниками, которых меняла, как перчатки. Компашка, с которой она обычно путалась, исключала возможность встречи с дипломированным бухгалтером-аудитором.
– Ну, раз он тебе нравится, – не удержался я. – Только в следующий раз, когда я приду, пусть наденет штаны.
Мы с Адель провели все утро вместе, наверстывая упущенное и делясь новостями. Разговор о маме был самым тягостным испытанием. После событий, произошедших два года назад, жизнь моей сестры могла повернуться как угодно. Смерть матери отбросила Адель назад, но я испытал облегчение, обнаружив, что все-таки она сумела изменить свою судьбу. А это означало, что все, через что мне пришлось пройти, в конце концов было не напрасным и принесло свои плоды. Сестра казалась такой… счастливой.
– Итак… – Адель собрала кружки, из которых мы пили кофе, поставила их в раковину и, прислонившись к столешнице, сложила руки на груди. – Ты собираешься с ней увидеться?
– С кем?
Зачем я снова притворяюсь? Я прекрасно понимаю, кого она имеет в виду.
– Со своей женой. – Она перевела взгляд на кольцо, которое все еще было на моем пальце, хотя я об этом совершенно забыл. Я тут же сунул руку в карман.
– Она вовсе не моя жена.
Адель закатила глаза.
– Ну, хорошо, твоя ненастоящая жена. Можешь называть ее как угодно. Хочешь с ней увидеться?
– Не начинай эту песню снова, Адель. – Во время одного из ее посещений, когда мне было особенно одиноко и тоскливо, я раскололся и все выболтал сестре про Обри. И тут же об этом пожалел. Следующие двадцать три месяца она только и делала, что уговаривала меня написать Обри и сообщить, где я нахожусь. Она даже предложила самой пойти поговорить с Обри – так ей хотелось, чтобы я не потерял надежду.
– Ты так ничего о ней и не узнал?
– Я всего три часа на свободе.
Сестра сощурилась.
– Это значит «да»?
Я покачал головой, не удостаивая ее ответом, но она уже обо всем догадалась.
– А теперь я собираюсь долго-долго принимать очень горячий душ. Мне этого так не хватало.
Проблеск надежды, мелькнувший было на лице сестры, угас. Я подошел и поднял ее лицо за подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Эй, выше нос. Я горжусь тобой. Давай больше не будем возвращаться к прошлому. Я теперь полностью свободен. Ты носишь строгий пучок на голове и встречаешься с парнем, который точно умеет обращаться со столовыми приборами. Я бы сказал, все сложилось как нельзя лучше, правда?
На ее глазах снова показались слезы, она обняла меня еще раз. У меня отличная сестренка. Сегодня я смогу спать спокойно. И это будет в первый раз после того, как я покинул в Лас-Вегасе спящую Обри. Воспоминание об этом причинило мне почти физическую боль, и я невольно потер грудь, как будто надеялся унять ее.
– Ты будешь здесь, когда я вечером вернусь с работы?
– Честно говоря, я собирался поехать на север, поискать какую-нибудь работу, – солгал я. Если честно, меня внезапно вновь охватила страсть к путешествиям.
С того момента, как я съехал с шоссе 91 на I15 и появился первый указатель на Темекулу, мое волнение росло с каждой минутой. Я представления не имел, куда направляюсь и что собираюсь делать, когда попаду туда, но мне надо было убедиться, что с Обри все в порядке.
Остановившись у магазинчика на заправочной станции, я пополнил запасы провизии, чтобы можно было перекусить в дороге: желейные конфеты «Fun dip» и «Sour Patch Kids», попкорн и, конечно, палочки «Пикси Стикс». Кассир посмотрел на меня так, словно я маньяк, собирающийся заманивать в свой фургон детишек из ближайшей начальной школы.
– Я с детства сладкоежка, – попытался оправдаться я, пожимая плечами, но на самом-то деле продавцу это было по барабану.
Обычно в этой части Калифорнии солнечно в течение трехсот тридцати дней в году, но не успел я въехать на Джефферсон-авеню в центре Темекулы, дождь полил как из ведра. Было около пяти часов вечера. Люди в деловых костюмах уже начали выходить их офисных зданий, стоявших вдоль улицы. Я нашел высокое здание под номером 4452, припарковал машину за полквартала от него и, откинувшись на спинку сиденья, приготовился к долгому ожиданию. Под негромкую музыку и с целым пакетом сладостей я мог сидеть там и наслаждаться простыми радостями жизни хоть всю ночь напролет. Вот уж не ожидал, что придется осваивать профессию следака.
