Книга Ярость огня, страница 69 – Розария Мунда

– Мы все одинаково достойны, – пробормотала она фразу известного дамианского философа. Он считался основателем философии в Дамосе.

Один за другим, пока корзина передавалась по кругу, граждане сдавали свои браслеты и повторяли фразу. Серебряных браслетов не было, большинство были железными или бронзовыми, и только Мегара – единственная обладательница золотого браслета. Но в корзине лежали три серебряно-золотых: мой, Кора и Лотуса, который появился в комнате в последний момент перед началом собрания.

– Отец опаздывает, – сказал он Мегаре. Он кивнул Кору и мне, откидывая копну жестких волос с глаз, и придвинулся к столу. – Добро пожаловать в ряды второй Революции.

Кор ухмыльнулся в ответ, словно предвкушая веселую вечеринку.

– Поэты за Отверженных? – переспросил он. – Отлично!

Лотус разразился смехом:

– Рад, что указ вас не отпугнул.

Чувствовал ли Атрей те же воодушевление и веру в свои силы десять лет назад?

Рыжебородый мужчина, сидящий напротив меня, сложил руки на груди. Тот самый человек, который приставил нож к горлу Пауэра в ночь налета на Лицей.

– Это тот, о ком я думаю? – спросил мужчина.

Мегара развернула свиток на покрытой вмятинами поверхности стола.

– Так и есть. Ли, познакомься с Джестером – предводителем народного сопротивления.

– И повелителем улиц, – пробормотал Лотус, прикрывая рот рукой.

Дверь со скрипом отворилась, и вошел владелец паба Вэл Лазаре вместе с отцом Лотуса Ло Тейраном. Последний раз мы с Тейраном разговаривали в мужском туалете, где он пытался взять у меня интервью для своей эпопеи о Дворцовом дне.

И тут выясняется, что он связан с радикальной группой протеста?

Неожиданно.

– Еще раз здравствуйте, Лео, – поприветствовал он меня. – Сегодня никаких разговоров о поэзии, обещаю. – В его странно спокойном голосе прозвучали смешинки.

– Зовите меня Ли, – отозвался я, услышав в своем голосе резкие нотки.

Они с дядей Мегары заняли последние места за столом. Тейран был стройным, смуглым и ухоженным мужчиной, в то время как тучный Вэл Лазаре заполнил оставшееся пространство своим огромным телом, на котором едва ли не трескалась по швам неопрятная туника. Как у Мегары и Кора, у Лазаре была оливковая кожа, выдающая его дамианское происхождение, а в голосе выделялись четкие согласные, характерные для говора жителей Саутсайда. Несмотря на его скромный вид, судя по поведению остальных, стало понятно, что Лазаре – их лидер.

– Молодец, Мегара, – заговорил он, оглядывая меня и Кора так, словно мы жирная дичь, привезенная с охоты. – Это настоящий успех.

Мегара с улыбкой обернулась ко мне:

– Ли! Расскажи, о чем говорил раньше.

Многие за столом были достаточно молоды, чтобы быть студентами Лицея. Дядя Мегары и Ло Тейран – единственные из взрослых, а из женщин здесь присутствовала и Ана, сестра Кора из железного сословия. Я откашлялся:

– Если во Внутреннем Дворце начали издавать указы против вас, значит, вы по-настоящему привлекли их внимание. Воспользуемся этим. Позвольте мне взять на себя письменную часть работы. Я могу вести риторику, писать тексты для листовок Отверженных таким образом, что золотые воспримут их всерьез.

Лазаре вскинул бровь.

– Я же говорила тебе, дядя, – отозвалась Мегара.

– У нас для тебя была более важная роль, Ли, – сообщил Ло Тейран.

Казалось, я был единственным, кто оказался в замешательстве: Кор со своей сестрой с ухмылками на губах переглянулись, а Лотус, вздохнув, поднял на меня глаза.

– Ты уже на полпути к тому, чтобы тебя воспринимали как одного из главных кандидатов на должность Защитника, не так ли? – подсказал Тейран, словно я нерадивый ученик. – Возможно, любимый кандидат золотых?

О! Так вот почему Мегара так стремилась завербовать меня.

Меня охватило внезапное беспокойство.

– Это случится нескоро. Атрей не собирается уходить в отставку в ближайшее время.

Тейран и Лазаре переглянулись.

– Да. Он не планирует, ты прав. Но мы ставим перед собой долгосрочные цели. А когда придет время, начнем укреплять позиции, – сказал Лазаре.

– Я хотел добиваться конституционных реформ…

– Отлично. У тебя будут все возможности для их проведения в качестве преемника Атрея.

– Любые реформы потребуют сильного руководства, – добавил Тейран. – Голоса, к которому люди будут прислушиваться.

Прозвучало не слишком демократично.

Впервые я обсуждал преемственность с Энни – единственным человеком, который еще меньше, чем я, был заинтересован в том, чтобы сын Повелителя драконов вновь обрел власть. Но только сейчас я осознал, как это было важно. Мегара, золотые, все эти люди в комнате… Неужели они просто смотрят на меня, видят Грозового Бича и наделяют меня властью? Все свое детство я пытался избавиться от убеждения, что драконорожденный заслуживает власти по праву рождения, но теперь, когда моя личность раскрылась, остальные, казалось, были намерены снова навязать мне прежние убеждения.

Хотя в аргументах Лазаре и Тейрана был какой-то смысл. Самый простой способ обеспечить реформы – взять бразды правления в свои руки.

Но я не видел взгляда Энни, который успокаивал бы меня, и ее отсутствие давило на меня пустотой.

– Я могу… могу это сделать. Но я бы хотел писать.

Голос Ло Тейрана безжизненно прошелестел в тишине:

– Это можно устроить, но тебе пока придется писать под псевдонимом. Тем временем вам следует начать посещать мероприятия на Яникуле и возобновить посещение городов с визитами для поддержания боевого духа. Необходимо наладить контакт с людьми по обе стороны реки.

Я услышал собственный голос, задающий последний вопрос, словно торговец, пытающийся найти выгоду до последнего:

– Что с набегами?

Мегара вздохнула. Лазаре, упершийся мозолистыми руками в стол, словно собираясь подняться, остановился:

– А что с набегами?

Удивительно сложно противостоять этому владельцу паба.

– Это может повредить вашим долгосрочным планам.

Лазаре помрачнел, будто я неудачно пошутил.

– Не будет никаких планов, если люди не будут есть, Ли, – ответила за него Мегара тихо.

Джестер, повелитель улиц, фыркнул, словно был твердо убежден, что перед ним человек, который ни дня в жизни не голодал. Что было, конечно, ошибочно, но я все равно удержал себя от ответа.

Конечно, я был согласен, но все не так просто.

Лазаре бросил взгляд на окно, затянутое темными шторами.

– Может, остальное обсудим в другой раз? Город голодает, а у нас есть хлеб, чтобы накормить их.