Книга Песнь огня, страница 82 – Розария Мунда

– Лучше отправьте Аргоса на время в городок, – добавил он. – У меня есть племянница, которая его очень любит.

Далее необходимо было решить вопрос с драконами. Маневр, который нам понадобится, мы не практиковали с начала обучения в рядах Стражников. Известный как отречение и обычно преподаваемый только как техническое упражнение, он был чем-то противоположным призыванию. Серия резких, отрывистых свистков призывателя, следующих друг за другом с определенными паузами, приказывает дракону убраться как можно дальше от своего наездника.

Обычно отречение практикуют крайне редко.

Для тренировки мы вывели драконов на пастбище. Аэла недовольно ворчала, она выглядела вялой и размякшей, все ее мысли были только о горячих источниках, от которых мы ее оторвали. Когда она поняла, что ее увели из тепла для тренировки, ее недовольство сделалось сильнее. Ее период гнездования – серьезный изъян в нашем плане.

– Похоже, Аэла намерена взбунтоваться.

– Что ж, будем пытаться столько, насколько хватит ее терпения.

Мы принялись отрабатывать отречение со свистками-призывателями, освежая память драконов. После третьего раза Аэла так долго не возвращалась из Травертина, что я подумала, что она решила нас бросить. Когда она наконец вернулась, в ее сердитом взгляде я прочитала откровенное недовольство из-за того, что осмелилась впустую тратить ее время, и я решила перейти к следующему этапу.

Отречение при помощи разума. Когда придет Иксион, нам придется забыть о такой роскоши, как свисток-призыватель, и я не смогу отдавать команды традиционным способом.

Между нами с Аэлой уже произошел перелив эмоций, поэтому я осторожно нащупывала нашу связь, ища способ сказать ей, чего я хочу. Мысли Аэлы были поглощены Травертином, его теплыми бассейнами, и она отчаянно хотела вернуться к ним…

Я позволила образам пещер заполнить и мое мысленное зрение. Продолжай.

Аэла вскинула голову, затем с недовольным фырканьем взметнулась в воздух и полетела обратно через поместье. Мистер Гарт, перекапывавший весеннюю землю в огороде за своим флигелем, выпрямился, чтобы посмотреть, как она пролетела мимо, прикрыв глаза рукой, а Аргос залился звонким лаем.

– Неужели она не может лететь быстрее?

Ли, как и я, заметил, как медленно сегодня летала Аэла. При такой скорости ее без труда смогла бы догнать стремительная небесная рыба.

Я ответила с напускной уверенностью:

– Она полетит быстрее, когда отложит яйца.

Ли продолжал хмуриться, глядя на драконов.

Я добавила:

– Меня больше всего беспокоит не отречение.

Ли обернулся и посмотрел на меня:

– Она вернется к тебе.

– Это будет долгая разлука.

Отречение может привести к окончательному разрыву связи между наездником и драконом, если они не воссоединятся достаточно быстро. Такие драконы улетают на север, как и осиротевшие драконы. Я весь день пыталась справиться с ужасом, что такое может произойти. Скрестив руки на груди, я словно пыталась отгородиться от этой мысли.

– Энни, ну перестань. Вы с Аэлой неразлучны.

Я кивнула, желая, чтобы он перестал смотреть на меня. На мгновение у меня возникло ощущение, что мужество, которое я взращивала в себе, думая о том, что произойдет после приезда Иксиона, после моего расставания с Аэлой и Ли сюр Пэллором, вот-вот покинет меня. Я отмахнулась от предательской мысли.

– Теперь твоя очередь. Переливы эмоций.

Даже для меня, когда я тренировалась с Пауэром, понадобилось несколько недель, чтобы грамотно освоить переливы эмоций, – мне было нелегко заставить себя полностью потерять над собой контроль. Нам пришлось прибегнуть к его оскорблениям, прежде чем я освоила эту технику. Ли, который всегда отличался еще большей сдержанностью, чем я, никогда принципиально не делился эмоциями с Пэллором. Но чтобы этот план сработал, ему нужно убедиться, что Пэллор следует за Аэлой, а это значит, что Ли придется совершить перелив, и сделать это сознательно.

Я наблюдала, как он неподвижно стоял рядом со своим драконом, сжав кулаки. Он выглядел подавленным, как никогда.

– Итак, это происходит, когда тебя охватывает чрезвычайно сильная эмоция. Подумай о чем-то, что заставит тебя испытать сильное чувство. Возможно, о чем-то, что злит или расстраивает тебя…

Пэллор вдруг зарычал, и Ли удивленно уставился на меня. Его зрачки расширились.

Ух ты. Это было быстро.

– Да, интересно, из-за чего я сейчас так расстроился?

Точно.

Он отправил Пэллора следом за Аэлой, а затем запрокинул голову, очищая ее от лишних мыслей, его зрачки сузились, когда он освободился.

– Думаю, им хватит на сегодня.

Вернувшись в Большой дом, я впервые уселась за стол, чтобы просмотреть летописи и герменевт вместе с Ли. Отвращение, которое я испытывала в начале недели при виде работы, исчезло с появлением нашего нового плана. Вскоре большой стол библиотеки Фархолла был завален старыми, хрупкими чертежами и рисунками. Здесь были наброски анатомии голиафанов, векторы направлений удара копьем и слабые места шкуры голиафана, а также описания пород драконов, способных противостоять голиафану. Напоследок Ли объяснил, как работать с герменевтом.

Это было настолько восхитительно, что я не могла поверить, что так долго отказывалась на это взглянуть.

Трехмерная сетка из тонкой проволоки, поддерживаемая серебряной рамой, герменевт был предназначен для создания масштабных макетов воздушных сражений. Тонкие стержни вставлялись внутрь в соответствии с координатами вдоль вертикальной, горизонтальной и линейной плоскостей, посередине каждого стержня виднелся маленький каменный дракон. Серебряные грозовики, опаловые небесные рыбы, агатовые аврелианцы, даже крошечные сапфировые искины и огромные нефритовые дамианцы, которых не видели со времен Первой Бассилеанской войны, и втрое больше дамианцев – ониксовые голиафаны размером с ладонь.

Я взвесила на ладонях две фигурки голиафанов и подумала, нет ли здесь ошибки.

– Одна из этих моделей в два раза больше другой.

Ли указал на книги по анатомии, которые я не читала:

– У голиафанов ярко выраженный половой диморфизм. Тот, что крупнее, – самец. Дополнительные рога нужны для подчинения самки.

Я внимательно рассмотрела схему, которую он мне подсунул, и содрогнулась. Самец был похож на крылатого морского ежа.

– Я рада, что у Пэллора таких нет.

Губы Ли скривились в усмешке:

– А я рад, что голиафан, с которым мы имеем дело, – самка.

Мы установили самку голиафана в центре герменевта и принялись расставлять стержни, имитируя построения воздушных сражений в трехмерном пространстве. Пока Ли показывал мне это, я вдруг рассмеялась от внезапного воспоминания.