Книга Практика выбора, страница 42 – Дарья Панова

— Ага, как обычно по времени. Но на этот раз у центрального входа главного универмага. Мне пора, — Саара отключила соединение. На экране высветилось сообщение от Клариссы, принятое мироном минсиной раньше: «Агния, свяжись со мной, когда будешь одна.» Сейчас дойду до лаборантской и перезвоню.

— Простите, подскажите, пожалуйста, как пройти в административный корпус? — милая девушка с круглым лицом и большими голубыми глазами стояла передо мной. На ней был зеленый костюм с белыми полосками и розовые кроссовки.

— Да, конечно, вам необходимо спуститься на первый этаж и там отдельный длинный коридор. — указала я вперед в сторону лестницы.

— Я в этой школе новенькая. — оправдалась девушка, присоединившись ко мне.

— А какой класс? — спросила я. Моя спутница достала свой мирон, и сосредоточенно начала копаться в своих контактах.

И тут я почувствовала, как мой кулон похолодел и потерял свой вес. Не успела я понять, что произошло, как девушка вскинула руку, и от дикой боли в шее у меня стало рябить в глазах. Ее движение было столь быстрым, что мой глаз еле уловил его. «Откуда в ней столько силы? И какой она расы?» — вот и все, что успела подумать я, прежде чем потерять сознание.

В себя я пришла, почувствовав тепло в районе груди. Подарок мистера Бона постепенно нагревался. Открыв глаза, обнаружила себя сидящей на улице в окружении мусорных бачков. Судя по всему, к одному из них меня и прислонили. Я осторожно приоткрыла глаза, чтобы увидеть спину девушки. Она старалась прикрыть меня от стоящего перед ней мужчины. Звен Ирог, или его точная копия, возвышался над моей похитительницей и угрожающе шипел на нее. Судя по интонациям этих двоих, шипение являлось их языком. Оно мне напомнило о змеях, только диапазон и тональность были у этих гораздо шире. Никогда не слышала ничего подобного. Хотя курс введения в языкознание был у нас достаточно подробным. Я теперь сходу могла определять, к какой группе относится язык.

Мужчина явно был недоволен. Это я поняла, когда он молниеносно вытянул руку, чтобы схватить новенькую за шею и приподнять над землей. Он что-то явно ей втолковывал своим шипением. Девушка пискнула, и ее отпустили. Она рухнула на колени и опустила голову. Не вставая, она развернулась, доползла до меня, достала что-то из моего кармана, и, не поднимая глаза, тем же способом вернулась к Звену.

Звуки сирен донеслись издалека. У меня появилась надежда и крошечный шанс на спасение. Кулон же похолодел, предвещая, что ничего хорошего меня не ждет. Звон и розовый шар размером с ладонь докатился до меня. Хлопок — и зеленый дым занял место шара, окрашивая как можно больше пространства. Прошло меньше минсины, а я сидела в зеленом тумане, понимая, что теряю сознание уже второй раз.

В себя я пришла на кровати в кабинете директора. Прямо посреди комнаты поставили реанимационную станцию. Множество — на этот раз медицинских датчиков, прикрепленных ко мне, радостно запищали. Кажется, я вернулась к жизни. На шее у меня был широкий воротник. Поворачивать голову в нем было сложно. Но даже мои микродвижения привели к боли. Не прошло и минсины, как дверь распахнулась, чтобы впустить Вэскина и гериотрианца, которого ранее видела с детектором лжи.

— Агния, как чувствуешь себя? — спросил помощник Вэскина, изучая мои зрачки.

— Как обычно, только шея болит. — сказала я, видимо, доктору.

— Она в порядке, — сообщил он своему начальнику.

— Что со мной? Что случилось? — у меня было много вопросов.

Вэскин, который во время осмотра предпочел стоять у окна, подошел к моей кровати и сказал таким тоном, как будто во всем виновата была я:

— Мы их упустили.

— Почему Вы не задаете мне никаких вопросов? — удивилась я. Побег преступницы не был для меня новостью.

Мужчины переглянулись.

— Агния, мы нашли тебя в облаке зеленого дыма. У тех, кто успел вдохнуть его, начались галлюцинации и проблемы с памятью о том, что было с ними за омут до отравления. Удивительно, что ты еще так быстро пришла в себя. Думаю, я удачно подобрал лекарство для очистки крови. — а вот гериотрианец разговаривал со мной как с маленькой.

— Я в порядке. — уверенно произнесла я.

— Да-да! Именно так и сказали пять наших сотрудников, прежде чем начали нести то, что можно назвать бредом. — ободряюще кивнул доктор.

— А как же показания датчиков? — слова можно опровергнуть в отличие от записей.

— Они прекратили свою работу после того, как какая-то ученица остановила тебя. Я не понимаю, зачем им это нужно было. — констатировал отсутствие улик и версий Вэскин.

— Эта ученица вырубила меня одним ударом. Очнулась я у мусорки. Она спорила с моим новым преподавателем Академии на каком-то шипящем языке. Она подбросила мне улики в карман, но он заставил их забрать, и они сбежали. — эмоции переполняли меня.

— Как зовут преподавателя? — спросил главный следователь.

— Звен Ирог — назвала я.

— Агния, все это, вероятно, бред, но я проверю. Хотя бы, чтобы ты успокоилась.

— Я все еще в опасности? — спросила я.

— Нет! Операция провалилась. Мы перевели Адама с Горэгом на новое место. Ты свободна.

— Адам обещал мне практику в школе, — новый директор может принять иное решение.

— Адам оставил распоряжение Алисенне. Чуть не отправилась на тот свет, девочка, а переживаешь за практику, — ухмыльнулся Вэскин и вопросительно посмотрел на подчиненного.

— Показатели в норме. Через омут могу отпустить. Если сегодня отсидится дома и завтра. Я выпишу больничный лист. — дал свое заключение гериотрианец. Он снял воротник с шеи и вколол болеутоляющее.

— Спасибо, — больше мне нечего было сказать.

— Жэсмина и твою маму мы предупредили, что привлекли тебя для помощи следствию. Так что у тебя алиби. Лежи, пока я все не проверю. — сказал следователь, и они ушли.

Через два омута Вэскин пришел сам, чтобы сообщить, что, судя по излучению моей одежды с вероятностью 62 %, у меня могла быть доза ацетата свинца в кармане. Но этого недостаточно даже для обвинений, обрадовал меня он. Звен Ирог с утра был дома, о чем подтвердили камеры его жилого комплекса и гаража. Виртуозные манипуляции с камерами преступников, как показали события этого дня, способны переплюнуть лучших профессионалов следственного отдела. Он посоветовал забыть мне мой бред и жить дальше, словно ничего не случилось. Меня отпустили, предварительно уколов дозу лекарств, где, я подозреваю, были успокоительные и стабилизирующие состояние. Уж слишком хорошо я себя чувствовала.

Я шла домой, думая о том, как перелистнуть страничку жизни. Забыть не получается. Делать выводы тоже как-то не очень. Что я могла сделать иначе? Не спасти Горэга? Нет. Убежать с криками о помощи, едва завидев милую девушку? Нет. А учитывая скорость ее реакции, это было бесполезно. Я потеребила кулон, который в моей жизни или в моих галлюцинациях сыграл какую-то свою важную партию. Он просто висел и не играл больше в «горячо-холодно». Почему мое сознание выбрало Звена, а не кого-то еще? А если все не бред, то Академию я не брошу. Я четко чувствовала, что виденное мною было реальным. Но признать все это бредом было гораздо проще и привлекательнее. Наверное, был прав кто-то из исследователей психики, когда сказал: «Грань между абсолютным доверием себе и сумасшествием является крайне тонкой пленкой на вершине горы. И именно она позволяет вам стать великим в мире или великим в сумасшедшем доме. Большинство людей предусмотрительно предпочитают копошиться внизу, не подвергая себя столь серьезным опасностям и рискам».