Онлайн книга «Танго смерти по-киевски»
|
Короче говоря, в России не пропали — и в Аргентине не пропадем … Вечерний час пик уже схлынул (а уже темнеть начинало), так что место в электропоезде нам нашлось — да и ехать то всего две остановки. Выйдя — точнее, вывалившись на нужной остановке — мы увидели высотки, подступающие прямо к станции вплотную, начинающие загораться окна, да каких-то местных парубков, тусующихся у края платформы. В общем-то — мы не из тех, на кого хочется напасть ночью. Два мужика, за сорок, вполне себе конкретных. Знаю точно — на Кавказе с нами никто связываться бы не стал. Но здесь не Кавказ. Здесь люди развращены полной безнаказанностью. — Куда? — Через дорогу. Недалеко Перейдя пути — прямо по настилу — я оглянулся, и увидел, что парубки пошли за нами… Вопрос даже не в том, что они опасны. Вопрос в том, что неохота привлекать внимания полиции. А если будет разборка — привлечем… — Прикроешь? — негромко спросил я Юрца? — Давай. Я сбросил рюкзак ему на руки, резко развернулся — и пошел навстречу шпане — Закурить есть? … — Закурить, спрашиваю, есть? Я спрашивал по-русски. Не выдержав психической атаки, шпана отвалила… * * * Дядя Миша — жил в самой обычной трехкомнатной квартире на одном из верхних этажей неновой двадцатиэтажки. Правда, за самой обычной, задрипранной дверью — скрывалась еще одна, из прочной стали. Девять из десяти аргентинцев — никогда не дали бы себе труд поставить такую дверь. Но дядя Миша поставил — деловой, значит. Я кое-кого из русских в Латинской Америке знаю — либо деловые, либо бекпекеры, то есть бедные студенты, автостопщики, путешествующие с рюкзаком. Нормально нам не живется… Юра постучал в дверь, довольно сильно. Сначала — никто не ответил. Потом — раздалось какое-то шуршание и вдруг голос у самого уха, четкий и громкий — я аж подпрыгнул… — Юра, это кто с тобой — Друг — Мне он не нравится. Юра хмыкнул — Мне тоже. Открывай, дядя Миша, я за него отвечаю… Молчание. Я уже думал, что нам не откроют, как вдруг залязгали засовы и болты, и дверь открылась. Пожилой, полный еврей с глазами навыкате, — смотрел на нас глазами испуганной мыши… — Юра, кто он? — спросил еврей — давно его знаешь? — Давно, дядь Миш. — Юра, он не одессит — Я москаль — внес ясность я Еврей — тяжело вздохнул и снял последнюю цепочку. * * * Дядя Миша оказался полным, даже болезненно полным, одышливым. В квартире было не прибрано, обстановка — поздний СССР с местным колоритом, то есть много лишнего, вместо ковра на стене — какие-то разноцветные циновки, на которых индейские орнаменты и сюжеты. В целом — квартира не производила впечатление богатства, она производила впечатление бесвкусицы и тоски по дому… Когда еврей повернулся, чтобы провести нас в комнату, я увидел в его руке револьвер. Сразу опознал — Доберман, самый дешевый. Здесь есть производство дешевых револьверов тридцать восьмого и двадцать второго калибра для пастухов — гаучо. Дорогое им не надо, да и денег у них особо нет — сугубо утилитарная вещь для защиты от зверя и недоброго человека. Кстати, чем Аргентина на Россию похожа — это наличием в своем составе огромных, почти неосвоенных территорий. Здесь это пампасы — недобрая, почти безлесая земля, продуваемая антарктическими ветрами, выжить сложнее чем в тайге — лес все-таки защищает и дает пропитание и человеку и зверю. Вся Аргентина — это несколько крупных городов и почти не обжитые территории, где есть только фермеры и скотоводы. Дядя Миша… Еврей поднял палец и проследовал на кухню. На ногах у него были шлепанцы без задника… — Это и есть твой человек? — раздраженно прошептал я. — Ничего себе… Юрец показал большой палец. Я посмотрел туда, куда ушел толстяк. — Может, он в полицию звонит? Или — братве? Юрец отрицательно покачал головой. Дядя Миша — появился в обнимку с большой бутылкой Смирновки. — Вы только поймите меня правильно… — сказал он, хлопая глазами — но надо за встречу выпить. И сейчас мы вот этого поросеночка… лишим девственности. Он достал какую-то штуку, сильно похожую на помпу, которой добывают воду из больших баллонов, и пристроил ее вместо пробки. — А! — с гордостью сказал он. Дядя Миша посмотрел на меня, я отрицательно покачал головой — Не пью. Еврей перевел взгляд на Юрца. — Дядя Миш, я на работе… Дядя Миша переводил взгляд с меня на Юрца и обратно. — Ох… чует мое сердце старого диссидента знакомый запах Родины. И конторы. С кем ты связался, Юрочка… — Дядь Миш, он друг. — Друг… все они друзья… до случая. Еврей со скорбью в глазах посмотрел на меня. — Ладно… говорите… какое у вас к дяде Мише Либерзону дело… — Человека надо найти… … — В Одессе… * * * — Одесса, Одесса… Дядя Миша все-же выпил — без нас. Видимо, не выдержала душа старого еврея тоски по Родине… — Дядь Миш, а кто сейчас в Одессе главный? — спросил Юрец. — Главный… ох, Юрочка, не сыпь, как говорится сахер на хер больному старому еврею. Нет там главного… — Все равно, кто-то же должен быть… — вмешался я. — Есть там такой генерал Салоед… — Салоид, — машинально поправил я — Салоид… Салоед… какая разница. Вот он и есть сейчас главный — Не понял, — сказал я, — он же полиция. — То-то и оно. Полиция. Знаешь, что он сделал? Он вызвал в свой кабинет всех оставшихся деловых… кого с воли, кого из камеры доставили. Посадил всех за стол. Посмотрел каждому в глаза и сказал — это вы, что ли, воры в законе? Не-е-е-ет… Вы просто воры. А вот я — вор в законе. Потому что я здесь и вор, я здесь и закон [13]. А кого это не устраивает, тот может… Я выругался вместе с дядей Мишей. Просто он в голос, а я — про себя. Но не менее тяжело и страшно… Что же с нами со всеми не так то… Я ведь был. Был на первом разводе одесской криминальной полиции. Слушал Салоида, который говорил правильные слова, слушал губера… Е… твоя мать, я был с этими пацанами, когда они учились в полицейской школе. Я видел, как у них горели глаза, я видел, что когда они говорили о том, что хотят «змин в Краине» — это были не просто дежурные фразы. Мать твою так, да что с ними не так. Что с нами не так? |