Онлайн книга «Синто. Героев нет»
|
Он схватился за голову и заметался из стороны в сторону, два шага туда, два обратно, столовая-то у нас крошечная. – Да что вы там, с ума все посходили за эти годы? Я. Был. Готов. Бросить на смерть. Тебя. Вас. Спасавших меня, между прочим! – Был готов, но не сделал, – мое спокойствие было похоже на стену: бейся, сколько хочешь, все равно не прошибешь. Побегав еще какое-то время, он обмяк и сел на пол, все так же держась за голову. Я примостилась рядом, он не среагировал. Опять приобняла его одной рукой, а другой взяла его за руку. – Ничего не кончилось, – тихо сказала я, – все только начинается. Сначала будет очень сложно, придется общаться с безопасниками, тебе нужно будет доказывать, что ты нормален. А потом начать жизнь заново. – Я не нормален. Я какой угодно, только не нормальный. Что там говорили предки, кажется: «Как ты яхту назовешь, так она и поплывет». Я уже битый час его называю, плыть он все равно не хочет, наверное, он не яхта. Этот бред носился у меня в голове, разгоняя дельные мысли. Что делать, что еще сказать? Припомнился Совет и имя, резанувшее как нож. – Даниэль, мое имя Ара-Лин, и я помогу тебе, ты только дай нам обоим шанс. Не сдавайся сейчас, когда все самое страшное позади. Он посмотрел на меня. – Ара-Лин… Красивое имя. Я улыбнулась: – А Даниэль – сказочное, и оно тебе очень идет. – Хорес действительно был похож на эльфа. – Оно не сказочное, – удивился он, – оно французское. – Да?.. А я думала – эльфийское. – Не забалтывай меня, – сказал он грустно. – Почему? – я очень мягко применяла то, чему меня учила Лана. – Даниэль, ну пожалуйста, дай нам шанс. – Нам – это кому? – Мне и тебе. Нам. – Нам… А мы есть? – Есть. – О, Судьба, во что я играю? Что я обещаю ему сейчас? Что бы ни пообещала – придется отдать. И я обняла его крепко-крепко. Мы стояли на коленях и обнимались, пытаясь раствориться друг в друге, слиться во что-то единое. Эротики в этом не было ни капли. Когда у нас затекли колени и потемнело в глазах оттого, что мы не могли нормально вздохнуть, мы чуть отстранились, Хорес впился мне в руку, и мы пошли ко мне. Само собой получилось так, что мы легли рядышком и уснули – и он спал мало, и я все же была уставшей. Мне было неудобно, он прижимался ко мне так, как будто его уносило при разгерметизации, но я все равно провалилась в сон. Проснулась от того, что на меня кто-то смотрел, не враждебно, но изучающее. Я мгновенно все вспомнила и улыбнулась не открывая глаз. Когда я их все же открыла, то увидела напряженно-вопрошающий взгляд Хореса. – Отдохнул? – спросила я с улыбкой. Он моего тона, от улыбки он расслабился и улыбнулся в ответ. – Да. Отдохнул. Я опять завела вчерашний разговор, только теперь уговаривала его не принимать близко к сердцу подозрения безопасников, не ждать, что к нему проявят чуткость, не возводить на себя напраслину и прочее. Он слушал, кивал, но, похоже, информация от него отскакивала. Я не выдержала. – Ты можешь повторить хоть часть того, что я сказала? Он повторил все. Я была обескуражена. Разговор наш велся в постели, в которой мы лежали одетые, и хоть мы и прижимались, обнимая друг друга, между нами не было ни намека на что-то сексуальное. Когда я замолчала, мы просто лежали молча, это было так хорошо, все напряжение ушло, нас было просто двое, мы были рядом и ничего большего друг от друга не хотели. Не знаю, сколько времени так прошло. – Нас встречают, стыковка через пятнадцать минут, – раздался голос Рада из динамиков. Хорес вздрогнул. – Уже? – в его глазах заплескалась паника. – Пожалуйста, помни все то, что я говорила. Пожалуйста. И жди. Не знаю, год или даже дольше. – Год? Я не увижу тебя год? – Увидеть, может, и увидишь. Но… Ты сам имеешь представление о санации. – Хорошо, я потерплю год или даже больше. Но ты придешь ко мне? Поклянись. Я улыбнулась. – Я ведь уже поклялась. Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше. Он взял мои руки в свои. – Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше – сказал он и поцеловал мне пальцы. Я кивнула. Он вскочил и вышел. В изнеможении я откинулась на подушку. Ну вот, теперь у меня есть тайный муж. Не совершила ли я ужасную подлость, дав измученному человеку надежду, которую не смогу оправдать? Встречающие забрали Хореса на свой корабль. Я надиктовала короткий отчет, смысл которого сводился к тому, что спасенный вполне адекватен, и наотрез отказалась лететь на Синто. Мысль о том, что мне придется общаться с безопасниками, что из меня могут вытянуть подробности моего разговора с Хоресом, приводила меня в ужас. Я твердила, что мне надо на Дезерт, в конце концов Рад согласился меня туда доставить, а встречающие не смогли помешать, не имея полномочий применять ко мне силу. Когда мы остались одни, Рад спросил: – Что между вами произошло? «Тебя это абсолютно не касается», – подумала я, но хамить ему не стала. – Я отвечу, если ты мне скажешь, для кого был второй скафандр и почему он достался нам. Рад нахмурился и буркнул: «Иезуитка». Мы замолчали, я задумалась о своем. – Мы работали вместе, – вдруг сказал Рад, – она была хорошим спецом и хорошим человеком. И не справилась с заданием на Депре… – На Деправити? – переспросила я. Он кивнул. – Я искал ее, узнал, что она жива, нашел у пиратов… Я ничего не могла понять: ей что, не стерли память? Ведь не мог же он не знать, как обрабатывают новых рабов кланы Деправити. – Ты, наверное, думаешь, что я дурак… – Я отрицательно замотала головой, это слишком серьезное оскорбление. – Я дурак, – продолжил он. – Я думал, что от нее что-то осталось. Понимаешь, она была похожа на себя прежнюю, жесты, улыбка… Я не мог поверить, что ее больше нет, что в ее теле поселилась тупая похотливая тварь. А когда поверил… Я б и парня тогда убил, и себя, наверное, но он заговорил на русском и почти без акцента. Нашел ведь способ меня удивить и переключить. Он попросил связаться с вами, просто сообщить, где он. Вот так. М-да… Всякое бывает на этом свете. На Деправити убивают не так уж часто, только если в целом виде пленник оказывается дешевле, чем в разобранном. Им стирают память физическим способом, травмируя мозг, и зомби-техниками накладывают личину. Рабы хороши только тогда, когда покорны и не думают о том, что они рабы. А сексуальные рабы тем более, никому не надо чтобы игрушка вдруг повредила своего хозяина. То, что Рад так долго не хотел признавать очевидное, говорит о силе его чувств к «хорошему спецу и хорошему человеку». |