Книга Алые сердца. По тонкому льду, страница 122 – Тун Хуа

Я повернулась к Цяохуэй и покачала головой. В последнее время мне не удавалось понять, что же творится в голове у Иньчжэня. Гневается он или нет? Я думала, что из-за происшествия с нашим будущим ребенком он впадет в ярость, и уже даже мысленно приготовилась защищать Цяохуэй ценой своей жизни, но он так ничего и не предпринял. Тех, кто знал о произошедшем, и так было немного, да и они не осмеливались заговаривать об этом. Даже Чэнхуань велели не упоминать «младшего братика» и все связанное с ним. Казалось, что моя беременность была лишь сном: стоило мне проснуться, как он развеялся, не оставив и следа. Однако я хорошо знала беспощадную натуру Иньчжэня и чем дальше, тем больше боялась.

– Цяохуэй, пойдем прогуляемся.

Мне больше не хотелось думать – я жаждала избавиться от той неразберихи, что царила в моей голове.

– Скоро ужин, – улыбнулась Цяохуэй. – Лучше сперва поедим, а потом я сопровожу барышню на прогулку.

– Нет уж, потом будет суп с котом, – возразила я, спрыгивая с постели.

Цяохуэй поспешно помогла мне обуться, а потом достала серебристо-голубую накидку, на которой тушью для ткани была изображена ветвь красной сливы.

Цяохуэй неторопливо шла вперед, придерживая меня под руку. Я думала, что вечерний весенний ветерок поможет мне развеяться, но чем дальше мы шли, тем сильнее меня охватывало беспокойство, будто шелестящий ветерок нес с собой страх. Резко развернувшись, я пошла в сторону павильона Янсиньдянь.

– Давайте лучше передохнем и пойдем обратно, – предложила Цяохуэй.

– Я не устала, – отказалась я.

Цяохуэй ничего не ответила, лишь поспешила следом за мной.

Гао Уюн, стоявший у дверей в восточные покои, увидел меня и торопливо поприветствовал. Из-за двери доносились голоса.

– Кто там? – шепотом спросила я.

– Тринадцатый господин, – ответил Гао Уюн. – Следует ли доложить о вас Его Величеству?

Я уже хотела кивнуть, но тут доносящиеся изнутри голоса вдруг стали громче.

– Старина восьмой еще не выполнил приказ? – спрашивал Иньчжэнь.

– Пока нет. Царственный брат, восьмая госпожа, безусловно, виновна, но ей пожаловал титул еще наш царственный отец, – отвечал тринадцатый. – Нельзя ли дать ей иное наказание?

– Мы уже приняли решение, – твердо произнес Иньчжэнь. – Сходи к восьмому и проверь, подчинился ли он нашему указу.

– Царственный брат, – окликнул его тринадцатый господин, но Иньчжэнь молчал.

Обернувшись к Гао Уюну, я покачала головой и сказала:

– Его Величество с тринадцатым господином обсуждают важные дела. Я не буду входить, чтобы не побеспокоить их.

Развернулась и пошла прочь. Лишь отойдя подальше, я заметила, что мои руки дрожали.

– Барышня, давайте вернемся, и вы сможете отдохнуть, – встревоженно произнесла Цяохуэй.

Я схватила ее за руку, жестом велев молчать, и мы тихо замерли в уголке.

Когда стемнело, рядом показался тринадцатый господин. С низко опущенной головой он, волоча ноги, шел к выходу. От ревматизма у него страдали все без исключения суставы, поэтому они часто болели. Иньчжэнь даже дал ему особое разрешение передвигаться по дворцу в паланкине.

– Возвращайся одна, – шепотом велела я Цяохуэй. – Я хочу кое о чем поговорить с тринадцатым господином наедине.

Цяохуэй пару мгновений колебалась, но в конце концов кивнула.

– Тринадцатый господин!..

Тот, уже собиравшийся забраться в паланкин, обернулся. Увидев меня, он торопливо приблизился и спросил:

– Что ты делаешь здесь вместо того, чтобы отдыхать?

– Какой приказ отдал Его Величество? – спросила его я.

Тринадцатый помолчал, а затем произнес:

– Велел восьмому брату прогнать жену.

– Нет! – в ужасе вскричала я, зажав рот ладонью, и вцепилась ему в предплечье. – И восьмой господин сделал это?

– Высочайший указ был передан ему вчера, – ответил он. – Сегодня, когда я пришел во дворец, восьмой брат еще не подчинился, а сейчас – не знаю.

Я немедленно повернулась, собираясь идти к павильону Янсиньдянь, но, сделав несколько шагов, быстро снова подошла к тринадцатому и проговорила:

– Нельзя позволить восьмому господину выгнать госпожу, это кончится плохо, возможно даже смертью. Иди к восьмому господину и останови его, а я пока отправлюсь умолять Его Величество.

С этими словами я вновь развернулась, но снова не прошла и нескольких шагов, как вернулась.

– Так не получится. Если восьмой господин уже принял решение подчиниться, он не обратит на твои слова никакого внимания – напротив, может подумать, что ты льешь крокодиловы слезы. Возьми меня с собой.

У тринадцатого господина уже рябило в глазах от моей беготни.

– Разве ты можешь покинуть дворец?

Но я, не дождавшись его ответа, уже забралась в паланкин.

– Во-первых, паланкин достаточно большой и здесь хватит места нам обоим, – заявила я. – А во-вторых, даже если кто-то начнет задавать вопросы, у меня при себе императорская нефритовая пластинка – я раньше уже покидала дворец с ее помощью. Кроме того, рядом со мной будет тринадцатый господин, любимейший из братьев Его Величества, так что задурить головы стражникам не составит труда.

Тринадцатый стоял у паланкина и, не двигаясь, глядел на меня.

– Тринадцатый господин собирается выгнать меня из паланкина? – спросила я, приподняв брови. – Когда-то мы, обнявшись, вместе ехали на одном коне, а сейчас ты не осмеливаешься сесть со мной рядом даже в таком большом паланкине?

Тринадцатый господин покачал головой и вдруг рассмеялся:

– Ладно, присоединюсь к тебе и в этой выходке. Самое худшее, что может случиться, – царственный брат накажет меня разок.

И с этими словами он тоже сел в паланкин.

– Поторопи слуг, – обратилась я к нему. – Пусть идут побыстрей.

Он тут же велел носильщикам идти быстрее, а затем успокаивающе сказал мне:

– Как покинем дворец, пересядем в повозку – и тогда успеем.

– Сегодня у меня весь день душа не на месте, – призналась я. – И чем дальше, тем больше я боюсь.

– Не бойся, – помолчав, ответил тринадцатый господин. – Даже наследный принц, лишившись титула, может получить его вновь. Если восьмой брат уже и выгнал госпожу, ее наверняка можно вернуть.

– Ты не знаешь, как глубоки чувства восьмой госпожи к супругу, – покачала головой я. – Кроме того, она горда и решительна, а потому склонна легко впадать в крайности…

Я закрыла себе рот ладонью, так и не договорив.

Паланкин покинул дворец без каких-либо проблем. Снаружи мы пересели в повозку, которая быстро домчала нас до поместья циньвана Лянь. Пока тринадцатый господин помогал мне сойти с повозки, один из слуг уже постучал в ворота, объявив: