Онлайн книга «Прыжок»
|
– Достаточно сложные интеллектуальные системы – да… Они разбрелись по пятиугольному строению. Плавные линии, никаких видимых стыков, словно беседку отлили всю сразу и целиком. Пять лежаков… впрочем, теперь Матиас разглядел, что они состоят из сплошного куска металла, напоминая скорее саркофаги. – Лючия могла обмануть, – сказал Матиас. – Даже под химией, она очень талантливая, я в неё верю. Он поймал тревожный взгляд Яна и добавил: – Но я не верю, что на пустынной планете построена специальная ловушка, которая нас убьёт, если мы ей воспользуемся. Так что… предлагаю начать. – Сразу? – восхитился Уолр. – Вот она, чудесная человеческая легкомысленность! Я готов! Плюхнувшись широкой задницей на ближайший лежак, он поёрзал, удовлетворённо добавил: – Крепкий. Матиас посмотрел на Криди, на Яна. Спросил: – Вы-то готовы? Мы не знаем, как всё это будет выглядеть. Может быть, пугающе. Может быть, долго. – И вы вполне можете не вернуться, – кивнул Ян. Посмотрел на Адиан. Та не отвела взгляд. – Идите. Мы дождёмся. Уолр был не совсем прав, называя Матиаса легкомысленным. На самом деле старпом был куда более осторожным и неспешным в решениях, чем Валентин или любой другой член экипажа. Матиасу было страшно. Он не боялся даже на борту «Твена», когда они вступили в бой. Не испугался, выпрыгивая из обречённого бота на поверхность чужой планеты, без всякого шанса вернуться. Какой бы совершенной ни была техника, но каждый космонавт знает, что восемь процентов из них остаются в космосе навсегда. Кого-то забирают катастрофы, кого-то болезни, кто-то просто исчезает в пространстве. Даже сейчас Матиаса пугало не расстояние до Земли (он смутно подозревал, что они забрались едва ли не дальше, чем любая экспедиция), не чужая равнодушная планета и не единственный рукотворный объект на ней. Он думал об Анне и Лючии, которым за несколько минут промыли мозги и превратили в безжалостных убийц. Про Двести шесть – пять, который вдруг решил покончить с собой и со своим любимым симбионтом. Может быть, феолец боялся именно этого – потери личности, превращения в злобного агента странной сверхцивилизации? А они сейчас пытаются выйти на контакт с шизофренической культурой, которая одновременно уничтожает миллионы жизней – и говорит «привет» прилетевшему кораблю! – Идём, – сказал Матиас. И, подавая пример, лёг на ближайший «саркофаг», бросив сумку себе в ноги. Уолр растянулся на том же, где сидел. – Минуту, – сказала Ксения. Положила сумку и оружие на свободную лежанку, потом запустила руку в оттопыривающийся карман комбинезона и достала маленький белый шар. – Что это? – спросил Матиас, насторожившись. – Связь, – коротко ответила Первая-отделённая. …Учителя звали Беркли, очень по-земному. Лючия не знала, настоящее ли это имя или временное – ей уже рассказали, что на Лисс живут так долго, что люди меняют свою внешность, пол, имена. Учитель ей нравился. Он выглядел пожилым (обмолвившись, что как-то взял отпуск и полвека прожил беззаботной жизнью пятилетнего ребёнка, пока это ему не надоело вконец), был ироничным и явно симпатизировал Лючии. Ей тогда было двенадцать, с Земли её забрали год назад, и она только-только начала постигать природу Вселенной. – Скажите, учитель, а мои родители когда-нибудь смогут попасть на Лисс? – спросила она. Вообще такие вопросы она старалась не задавать, всё-таки землян на Лисс недолюбливали, и Лючия понимала причину. – Ты хотела бы этого? – спросил Беркли небрежно. Он стоял у окна, глядя на парящий в небе радужник. Километровой длины разноцветное полотнище медленно и плавно дрейфовало по ветру. На краю радужника стояло несколько человеческих фигурок. Может быть, смотрели на здание школы, может быть, любовались островами учебного архипелага. – Да… – сказала Лючия, стыдясь своих слов. – Давай обсудим, – согласился Беркли. – Сейчас ты думаешь о родителях, они с тобой, в твоём сознании… …Лючия моргнула. И обнаружила себя замершей над панелью кухонного синтезатора. – Лючия! – прошипела ей под ухо Мари. – Перец вводить? – Что? – спросила Лючия, поворачиваясь. – Конечно! – Какой и сколько? Мари была неприятной, порой исподтишка пакостничала, но даже в двенадцать с небольшим лет отличалась такой пышностью фигуры и столь многообещающим взглядом, что взрослые мужчины вздрагивали и отводили глаза. Лючия считала, что у Мари по окончании обучения прямой путь в специалисты систем жизнеобеспечения какого-нибудь роскошного круизного лайнера, где она пару рейсов будет сводить с ума богатеньких клиентов, а потом выскочит замуж за дряхлого миллионера. Ну или миллиардера, если ей хватит терпения выбирать год-другой. Лючии очень хотелось сказать «кайенского» или «чили». Она комплексовала по поводу своей фигуры, совсем не такой роскошной, как у Мари, да и строить глазки не умела. Но всё-таки Лючия была честной девочкой. – Немного сладкого! Сушёная паприка! Мари благодарно кивнула и отодвинулась к своему синтезатору. Зачёт по горячим сладким блюдам считался одним из самых сложных. – Что там за разговоры? – с напускной строгостью спросил Даниэль, один из преподавателей. Он был пожилым, одиноким, к своим юным подопечным относился покровительственно, чем все без зазрения совести пользовались. – Ничего, учитель! – откликнулась Мари. – Все в порядке, Лючия запуталась в рецепте, я ей помогла! И затрепетала ресницами, глядя на Даниэля. Тот откашлялся и погрозил девчонкам пальцем. Лючия закусила губу. Надо было посоветовать кайенский перец… …Она открыла глаза. Вокруг царила полутьма, воздух был влажен и горяч, в её обнажённое тело впились зонды Ауран. Ей было семнадцать лет, Ауран похитили её с «Твена» в самый последний момент перед непоправимым… «Фло…» – попыталась сказать Лючия, но гибкий шланг в горле мешал произнести хотя бы звук. – Терпи, – сказал Ауран с неожиданной мягкостью, которая напомнила ей сразу двух учителей. – Идёт синхронизация изолированных зон гиппокампа и неокортекса. К счастью, мы имеем дело всего с двумя потоками, наложенными на один возрастной период, и поиск соответствий возможен. К несчастью, оба потока реальны и устранение любого из них будет являться убийством личности. «Остановите их!» – вновь закричала Лючия. Но её крик не был никому слышен. – Мы начинаем создавать второй шов воспоминаний, – сказал Фло. – Терпи. И Лючия вновь провалилась в обе свои жизни. |