Онлайн книга «Прыжок»
|
Для гиперпространственной скрутки нет расстояний. Когда-то Ксения могла бы в общих чертах объяснить, как именно существующая в нереальности квантовая нить скручена в нечто, напоминающее мягкий белый шарик. Теперь – нет. Лишние и опасные знания ушли из неё в тот миг, когда она перестала быть Третьей-вовне. Матиас смотрел на неё с подозрением и любопытством. Уолр – с пониманием и лёгкой завистью. Технология мгновенной персональной связи в Соглашении была доступна лишь Ракс. Ксения закрыла глаза и сжала скрутку. В голове зазвучал голос. – первая отделённая я ждала тебя Ей показалось, или в лишённом интонаций голосе Второй-на-Ракс действительно было облегчение? – Прости, я задержалась с докладом. – не переживай о том что уже не изменить – У нас были проблемы. – это ожидаемо девочка и пилот – Ты знала, мать? – допускала но это вне контроля противостояние вошло в решающую фазу – Мы на планете возле звезды Лисс. Тут нет ничего, кроме устройства на орбите, создающего корабли из плазмы, и помещения на планете, которое Лючия назвала «точкой выхода». Корабли неагрессивны. – ты не путаешь понятия вход и выход – Нет. Что это значит, мать? – что всё может быть хуже планируемого – Пятеро членов экипажа, включая меня, планируют воспользоваться «точкой выхода». – я люблю тебя и верю в тебя первая отделённая – Мать… Мы поступаем правильно? Скрутка передавала информацию мгновенно, а по сравнению с Ракс даже Марк был невыносимым тугодумом. К тому же, в отличие от Марка, Вторая-на-Ракс никогда не озабочивалась имитацией размышлений. Но сейчас она ответила не сразу. – вы поступаете так как должно и мы поступаем так как должно – Мне страшно, мать, – сказала Ксения мысленно. – нам страшно всем но всё решится очень скоро – Двести шесть – пять и его симбионт покончили с собой! Почему? – феольцы умны и лишены животной тяги к жизни в обоих своих компонентах – Это не ответ! Она не сразу поняла, что спорит со Второй-на-Ракс. Что мысленно кричит на неё. – ты узнаешь ответ раньше меня первая отделённая Снова пауза. И, одновременно с тем, как шарик в руках рассыпался в пыль, Ксения услышала последние слова той, кого звала матерью. – иногда я завидую тебе Ксения открыла глаза, отряхнула руки. Улыбнулась Матиасу. – Мать передаёт нам всем привет и желает удачи. – Мать? – заинтересовался Криди. – Она говорит о Второй-на-Ракс, – сообщил Уолр. – О том планетоиде, на котором находился «Твен». – С такой мамой очень легко получить комплекс неполноценности, – ответил Криди. Лицо кота было непроницаемо серьёзным. – Ты совершенно прав, – кивнула Ксения. И легла на третью лежанку, опустив руку на оружие. – Криди, Ян, вам стоит выйти из павильона! – сказал Матиас. – Анге, Адиан, занимайте свои места. – Ты прям словно ждёшь, что эта хреновина взмоет в космос, – пробурчал Криди. Но они с Яном, конечно же, вышли. – Снаряжение положите в ногах или рядом, – посоветовал Матиас. – Как вам удобнее. А потом нам надо будет просто расслабиться, закрыть глаза и ждать. – Чего? – спросил Уолр. Крот уже лежал, расслабившись и обмякнув, закрыв свои генетически усовершенствованные глаза. Но Ксения заметила, что на пальцах рук (или всё-таки лучше говорить «лап»?) слегка выступили широкие острые когти. Он тоже волновался. – Откуда мне знать? – ответил Матиас. – Лючия сказала «активации». А что это будет, гиперпространственный перенос или просто сеанс связи… – Расслабиться я вряд ли смогу, – негромко произнесла Адиан, ёрзая на кушетке. – Если это обязательное условие, то… Ксения вдруг ощутила, как холодный твёрдый металл под ней стал жидким, будто вода. И её тело провалилось внутрь саркофага. Расслабление явно не являлось обязательным условием. …Боевая Арена только называлась ареной – это был комплекс площадок самых разных форм и размеров. На некоторых гравитация в разы превышала земную, другие находились в невесомости или имели отрицательный вектор тяготения. Самая разная атмосфера (порой – самые разные жидкости или вакуум), самые разные противники, самые разные правила. – Тебе не нужна особая экзотика, – сказал мастер Фэйхун. – Тебе в основном будут противостоять люди. Лючия коротко кивнула. – Я готова к бою, учитель. – Бой для дураков, – ответил мастер Фэйхун. – Для умных – победа. Лючия снова кивнула. – Я поняла. Я буду умной. Казалось, мастер колеблется, продолжить ли разговор. – Для мудрых – мир, – сказал он наконец. – Мудрый не вступает в схватку, а смотрит на то, как дураки сражаются с умными. Лючия заученно кивнула снова, хотя уже и не вслушивалась, а смотрела вниз с барьера. Мастер усмехнулся. – Иди. Она спрыгнула с трёхметровой высоты на чёрный песок Арены. На миг присела, выпрямилась. Нестабильная гравитация, меняется в широких пределах, к этому придётся привыкать, и побыстрее… Посмотрела на своего противника. Невысокий, жилистый, явно быстрый. Будет трудно. Но она справится. Она пришла на Арену побеждать. Она ведь умная. Она победит, чтобы побеждать в будущем… …Лючия подняла руку. Учитель Мидзуки продолжала: – Вам может показаться странным количество часов, выделенное на занятия боевыми искусствами. Но задача специалиста систем жизнеобеспечения не только в том, чтобы радовать экипаж и пассажиров вкусной едой, чистить системы кондиционирования и услаждать глаза и уши беседой… – Не только уши и глаза, – тихонько хихикнула Энн. Пихнула локтем сидящего рядом Пепина. Тот мило улыбнулся, качнул длинными ресницами и пихнул Энн в ответ. – Очень часто на кораблях дальней разведки, осуществляющих длительные миссии, возникают конфликты среди учёных, – Мидзуки презрительно усмехнулась. – А уж на круизных лайнерах в долгих полётах! Ревность, зависть, страх, обыкновенная скука… порой беседы не хватает, чтобы погасить конфликт. И тогда установить мир – ваша работа. Вы спросите, почему именно вы? Лючия упрямо продолжала держать руку поднятой. – Да потому, что физическое наказание от милой женщины или юноши вызывает в дальнейшем менее агрессивную реакцию, чем если бы порядок наводил командир корабля или офицер безопасности… Лючия? |