Онлайн книга «Прыжок»
|
Лючия с подозрением посмотрела на него. – А вы? – Тупой, наверное, – улыбнулся Горчаков. – Ну или «бесстрашный командир, никогда не теряющий волю к борьбе», – сказала Лючия. – Тоже неплохо, – согласился Горчаков. – Что будет с нашими? – Ничего хорошего, – сказала Лючия. – А самое главное, что их появление станет поводом для зачистки всей нашей зоны. Понимаете, их воспримут как передовой отряд вторжения. Как возможную опасность. Вначале их допросят, конечно. – И отправят сотню кораблей уничтожать миры Соглашения? Лючия посмотрела на него с непониманием. – Зачем? Стиратели могут сделать всё куда проще. – Ну да, – согласился Горчаков. Вынул из кармана пачку носовых платков, протянул Лючии. – Ты уверена, что всё это правда? Что мир устроен именно так? – Вроде да, – Лючия высморкалась, задумалась. – Обе «я» так считают. Это ведь всё объясняет, верно? Горчаков встал, прошёлся по боксу. Посмотрел на Соколовского и Фло, изнывающих от любопытства. Спросил: – Ауран знают? – Мне кажется, предполагают, – решила Лючия. – Причём давно. Но стараются в этом направлении не думать. – Поговорить бы сейчас с Ракс… – вздохнул Горчаков. – Если мы отправимся на поверхность, то сможем пройти на Лисс? На настоящую? – Выход может сработать повторно, – сказала Лючия. – Не вижу причин отказать в выходе ещё одной группе. – Хорошо. Она посмотрела на Горчакова с надеждой. – Мы все уйдём туда? – Нет, пожалуй, только мы с тобой, – задумчиво сказал командир. – Уйти всем – это как признать правоту Стирателей. А мне кажется, что всё не так просто. Он подошёл к выходу из бокса и открыл дверь. Посмотрел на Фло. Спросил: – Вы знаете её мнение о том, как устроен мир? Ауран молчал несколько секунд. Потом ответил: – В общем-то да. Мы частично просканировали её воспоминания. – И как к этому относитесь? – Нам не нравится, – сказал Фло. – Мы ищем доводы против. Как вы, командир Горчаков? Валентин пожал плечами. – Предпочитаю не соглашаться с услышанным. Марк! – Да, командир! – Искин на экране встрепенулся. – Я изнываю от любопытства! – Пусть все соберутся в рубке, – сказал Горчаков. – И вызовите Криди с Яном, они тоже должны нас слышать. С точки зрения Матиаса, ему даже удалось расслабиться. Он вновь лежал на металлическом пьедестале, закрыв глаза и ни о чём не думая. Но металл не размягчался и не пропускал его внутрь. Это действительно был путь в одну сторону. В конце концов он смирился с поражением, открыл глаза и сел. Снаружи всё так же был день – интересно, сколько он здесь длится? И как растительность приспособилась к тому, что днём светило всегда в зените – есть же здесь растительность? Он сглотнул. Растения, вода… Горло пересохло, и это начинало пугать. Температура градусов двадцать пять, не выше, но облаков нет, и солнце, пусть даже здесь оно зовётся Лисс, палит голову. Сколько можно прожить без воды? – Слышишь? Матиас увидел, что Ксения тоже села и вслушивается. – Что именно? – Звук… странный. Они вышли из беседки. За спиной их товарищи, также смирившиеся с неудачей, слезали с металлических лежанок. Вначале Матиас ничего не увидел. Затем взгляд поймал высоко в небе мерцающую, будто переливающуюся всеми цветами, точку. Слабый звук, похожий на тонкий писк, шёл от неё. – Ага, – сказала Ксения. – Всё-таки наше появление стало для кого-то сигналом. – Ты что-то знаешь? – Матиас понизил голос. Ксения покачала головой. Сказала: – Мать что-то знает. Нет, не знает, но допускает, подозревает, ожидает. Мне кажется, она играла вдолгую, ещё когда отпустила меня. – Ксения… – Матиас взял её за руку. – Мне не нравится твой тон. Она слабо улыбнулась. – Мне самой не нравится. Казалось – или радужная точка в небе стала ближе, обрела подобие формы? Во всяком случае, она ощутимо снизилась. Матиас понял, что, когда впервые увидел её, – она была в верхних слоях стратосферы. Космический корабль? – Возможно, что я лишь инструмент, – сказала Ксения. – Или того хуже. Матиас не стал спрашивать, что может быть хуже. Он лишь крепче сжал её руку и сказал: – Что бы там ни было, но знай, что я люблю тебя. – Мать это знала. И про мою любовь тоже. Тоскливое ощущение надвигающейся беды охватило Матиаса. – Не знаю, о чём ты. Но Ракс не должны были так поступать с тобой. – Почему? Я ведь уже говорила. Я лишь часть огромного целого, – она улыбнулась. – Волнует ли тебя выпавший волосок или высыхающая на теле капелька пота? Матиас, я куда больше человек, чем кто-либо ещё. Но во мне есть часть знаний Ракс и что-то вроде их способа мыслить. Возможно, я начинаю догадываться, чего на самом деле боялись Ракс. И для чего Ракс меня отпустили вовне, а затем и отсоединили – тоже. – Ксения… – Молчи. – Она крепко сжала его пальцы. Точка в небе уже обрела форму. Обратилась в нечто вроде пологого конуса, покоящегося на диске. Ещё неясных очертаний, но… – Мать моя женщина! – сказал Матиас, вспомнив странную фразу, которую порой произносил его русский друг и командир. С чем она была связана, с традиционной ли русской нелюбовью к экспериментам в области размножения или с не менее традиционным уважением к «matushka» и «babushka», Матиас не знал. Но в любом случае эта фраза показалась ему уместнее обычной русской матерной брани, которую Валентин хоть и не любил, но всё же допускал чаще. Это простое и бесспорное утверждение было единственным, что передавало безумие увиденного. К ним опускался летающий город. Огромный (десятки или даже сотни километров в диаметре?) диск, на котором высилась гора. На склонах горы (теперь это было уже различимо) росли леса и текли реки, стояли дома – посёлки и города. Вершину венчало что-то белоснежное, из камня, стекла и сверкающего металла. Весь летающий остров был окружён переливчатой радужной оболочкой, до смешного напоминающей мыльный пузырь. Начал дуть ветер, неожиданный, идущий с небес. Опускающийся город прессом выдавливал воздух. – Это то, что я вижу? – риторически спросил Уолр. И добавил: – Кажется, моя искусственно вызванная клаустрофобия исчезает. Я начинаю бояться открытых пространств такого масштаба. Если попробую зарыться в камень, то остановите меня, пожалуйста. Хотя нет… не останавливайте. |