Книга Сон Златовласки, страница 23 – Триш Мори

— Но он более вероятный отец ребенка, чем я. Я знаю тебя сколько, три недели? Эта штуковина не показывает, какой у тебя срок. Откуда мне знать, может, ты беременна уже несколько месяцев.

Поднявшись, она с яростью посмотрела на него.

— Это твой ребенок, Данте. УЗИ подтвердит срок с точностью до дня, а если понадобится, когда родится ребенок, можно сделать, анализ ДНК. Ты его отец, да поможет Господь бедному малышу. — Маккензи прошла мимо него в спальню.

Данте остался стоять на месте. Новость о будущем отцовстве не укладывалась у него в голове. И все же в глубине души он понимал, что это могло произойти. Возможно, даже хорошо, что он станет отцом.

Но когда…

Он нашел ее стоящей у окна в гостиной. Пояс ее халата был туго завязан на талии, руки скрещены на груди, волосы в беспорядке разметались по плечам. Даже с покрасневшими глазами, без макияжа она была прекрасна.

— Ты сказала мне, что принимала таблетки.

Маккензи развела руки в стороны.

— Не знаю. Я действительно предохранялась, но… но два раза забыла принять таблетку.

— Когда, черт побери, это произошло?

Она задумчиво наморщила лоб.

— В ту ночь, когда я осталась в отеле. Все получилось спонтанно, и потому моя сумочка с туалетными принадлежностями и таблетками осталась дома. Я пропустила один прием, но затем мы так быстро уехали в Окленд, что я забыла о необходимости принять таблетку и вспомнила только по возвращении.

— Не вешай мне лапшу на уши! Ты лежала в моей постели и ждала. Как ты можешь притворяться, когда оказала мне столь радушный прием? И ты еще будешь утверждать, что забыла принять таблетку! Как можно быть такой легкомысленной?

Маккензи уже и не надеялась убедить его в том, что оказалась в его постели случайно.

— Говоря о легкомысленности, что же ты сам не подумал о предохранении, когда овладел мной, прижав меня к стене? Когда занимался со мной любовью в лифте между третьим и двадцать третьим этажами? Людям свойственна забывчивость, даже тебе, Данте!

— Тебе следовало мне сказать.

— А ты бы хотел, чтобы я тебе такое сказала в те минуты? Я так не думаю.

Ее слова неприятно поразили его.

— Ведь ты не собиралась говорить мне о ребенке, не так ли? Ты хотела уйти, ничего не сказав мне.

— Ты сказал, что хочешь, чтобы я ушла. Я была готова подчиниться.

— Но ведь ты уже тогда знала о своей беременности, правда? Именно поэтому и завела разговор о нашей сделке.

— Я хотела понять, как мне жить дальше, и ты не оставил мне выбора.

— Но ты ничего мне не сказала!

— Потому что ты не заслуживал того, чтобы узнать правду!

Данте потупился. Он понимал, что утром вел себя с ней как последний негодяй. Но она сама хороша! Утаила от него такую новость.

— И что ты собираешься делать?

Маккензи безвольно пожала плечами.

— Не знаю. Вернусь домой. Найду работу.

— Как ты сможешь работать?

— Я не больна, Данте, просто беременна. К тому же у меня еще очень маленький срок. Кто знает, что может произойти…

— Ты не сделаешь аборт!

— Я имела в виду, что мой организм сам решит, способен ли он выносить ребенка или нет.

— А что будешь делать, когда родится малыш? Как ты сможешь одновременно работать и заниматься ребенком?

— Не знаю, но обязательно придумаю. В крайнем случае ребенка всегда можно отдать на усыновление.

— Я не позволю отдать моего ребенка на усыновление!

— Как тебя это может волновать, когда утром ты практически вышвырнул меня отсюда?

— Тогда я не знал, что ты ждешь ребенка, и, возможно, от меня.

— Никаких «возможно». От тебя, — поправила его она. — Но можешь думать что хочешь. Мне нужно закончить собирать вещи. — Она посмотрела на часы. — А тебе разве не пора идти на встречу? Впрочем, сначала тебе нужно переодеться. Ты выглядишь так, словно только что совершил марафонский забег.

Посмотрев на часы, Данте застонал. К черту встречу! Разговор с Маккензи был для него гораздо важнее.

— Ты никуда не пойдешь, — заявил он. — И не сядешь в самолет до тех пор, пока не пройдешь обследование.

— Забудь об этом, Данте. С меня хватит! Я уезжаю, и ты не сможешь меня остановить. — Маккензи направилась в спальню, и он последовал за ней.

В этот момент зазвонил телефон. Плевать! У него неотложное дело! Ему необходимо во что бы то ни стало уговорить Маккензи остаться.

Телефон перестал звонить, и, войдя в спальню, Данте понял почему. Маккензи прижимала трубку к уху.

— Простите, Стюарт, я неважно себя чувствую и не смогу приехать, но Данте через минуту уже будет в пути.

Бросив на нее яростный взгляд, Данте вырвал у нее трубку.

— Куинн! Простите, что заставил вас ждать. Маккензи утром было плохо, но сейчас все в порядке.

Маккензи тем временем собрала оставшиеся вещи и засунула их в чемодан.

— Нет, врача не вызывали, — произнес Данте. — По правде говоря, меня задержало не только это. Она сообщила тебе радостную новость?

Маккензи замерла на месте и, в ужасе уставившись на него, отчаянно замотала головой. Он улыбнулся, когда Куинн потребовал поделиться с ним этой новостью.

— Маккензи только что согласилась стать моей женой. Здорово, правда?

— Что тебе в голову взбрело? Какого черта ты ему это сказал? — растерянно пролепетала Маккензи, когда Данте закончил разговор с Куинном. К потрясениям этого утра добавилось еще одно.

Пожав плечами, Данте с самодовольным видом победителя принялся расстегивать ставшую влажной рубашку.

— Это отличное решение, — сказал он. — У ребенка будут мать и отец, и тебе не придется идти работать.

— Ты ничего не забыл?

Стащив через голову рубашку, он небрежно швырнул ее на ковер.

— Нет, не думаю.

— Ты не спросил меня, а даже если бы и спросил, я бы все равно сказала «нет». Я не выйду за тебя замуж, даже если бы ты остался последним мужчиной на земле.

Но в этот момент Данте выпрямился во весь рост, и она, увидев его загорелый мускулистый торс, поняла, что кривит душой.

— Кажется, тебе доставляло удовольствие быть моей любовницей.

— К твоему сведению, брак — это не только удовольствие. Он состоит из любви, уважения и взаимного желания что-то построить вместе. Ты ведь не умеешь созидать, Данте. Даже свою империю ты строишь путем разрушения других.

Данте подошел ближе, и у нее перехватило дыхание. Ей хотелось, чтобы он все отрицал. Чтобы сказал, что собирается на ней жениться не только ради ребенка. Что он изменился и даже немного в нее влюбился, а со временем и вовсе полюбит по-настоящему. Если бы ее чувства были взаимны!