Онлайн книга «Мечты темнокожей девочки»
|
с книжками в руках. Все эти дети почти наши друзья, и мы частенько думаем о них, когда нам надоедает играть друг с другом. Но бабушка говорит: – Играйте втроем, трое – это целая компания. Придумайте, чем заняться. Так мы и поступаем. А когда нам хочется спросить ее: «Почему нам нельзя играть с другими?» – мы не спрашиваем. Ведь мы умные дети и не задаем глупых вопросов. Как говорить правильно Когда мама впервые слышит, как брат говорит «ниче», она идет в дальний конец двора, где на пригорке растет ива, и срывает с нее ветку. Очищает ее от листьев, и вслед за тем раздается вопль моего брата, потому что ветка больше не шумит красиво на ветру. В руках мамы она превращается в прут, который со свистом опускается на ноги брата. – Чтобы я не слышала «ниче» в нашем доме! – повторяет мама. – Чтобы нигде и никогда не слышала от тебя «ниче». Каждый свистящий удар – предостережение нам: говорите правильно и четко. Нам запрещено говорить «че?», «я собираюся», «вы хочете» или «ихний». Нельзя отвечать «да, мэм» – только «да», а чтобы проявить уважение, достаточно смотреть собеседнице прямо в глаза. – Никогда никому не говорите «мэм»! Мама не выносит это слово – оно напоминает ей о временах рабства, которые закончились не так уж и давно… Список запретных слов бесконечен… – Вы с Севера, – говорит мама. – Вы должны говорить правильно. Мы с Делл смотрим на темные следы, которые оставил ивовый прут на ногах брата, и боимся открыть рот. Вдруг оттуда вылетит что-нибудь южное или, наоборот, влетит. У кондитерши По пятницам дедушка ведет нас в кондитерскую, хотя бабушка беспокоится, что из-за него у нас не останется ни одного зуба – от сладкого они сгниют и выпадут. Но дедушка только смеется и заставляет нас открыть рты и показать, какие крепкие зубы мы унаследовали по его линии. Мы все трое стоим с широко открытыми ртами, выставив напоказ крепкие белые зубы, и бабушке ничего не остается, как сказать: «Да, им повезло», — и отпустить нас. В кондитерской все заставлено полками, на которых лежат шоколадные плитки, мармелад, леденцы, длинные красные лакричные палочки, похожие на струны, вафли «Некко», стоят коробки с надписями «Гуд энд Пленти», «Джуджуб», «Мун Пайз». Так много всего, что мы не можем выбрать, пока дедушка не скажет: – Вы как хотите, а я возьму мороженое. Хозяйка кондитерской, женщина с седыми волосами, которая никогда не улыбается, уходит в соседнюю комнату и вскоре приносит оттуда вафельный конус с высокой шапкой лимонного мороженого, которое сразу начинает таять. Хотя дело к вечеру, солнце печет нещадно, а сливочно-лимонное мороженое кажется таким прохладным и обещает избавить от жары хотя бы ненадолго, и мы в один голос говорим: – И я, Папочка, и я хочу мороженое. Из кондитерской мы возвращаемся молча, слышны только хлюпающие звуки, когда мы пытаемся поймать ртом тающее мороженое, которое течет по рукам и так и норовит упасть на горячую сухую дорогу. Южная Каролина борется – Потому что мы имеем право, – говорит дедушка. Мы сидим у его ног, разговор сегодня о том, почему по всему Югу проходят марши протеста – ходить, сидеть, да что угодно делать там, где хотим. Сначала они привезли нас сюда. Потом мы бесплатно на них работали. Потом в восемьсот шестьдесят третьем вроде бы нас освободили, но на самом деле не дали никакой свободы. Вот поэтому люди так возмущаются. И это правда, по радио без конца твердят о маршах протеста. В центре Гринвилла мы постоянно видим подростков, которые разгуливают по большим магазинам или сидят в других местах, где чернокожим людям до сих пор запрещено находиться. Они поступают так, как хотят, их тела расслаблены, их лица спокойны. – Вот так и должны бороться чернокожие люди, — говорит дедушка. – Если просто орудовать кулаками, толку не будет. Нужно настаивать на своем, но мягко. Двигаться к цели не спеша. – Но нужно быть готовым умереть за правое дело, – продолжает он и добавляет: – Быть готовым умереть за все, во что веришь! Никто из нас не представляет, что такое смерть, но все-таки мы пытаемся, как можем. Даже мама не остается в стороне. Втайне от бабушки она собирается в центр, чтобы встретиться там с кузинами. Но только она, надев красивое платье и перчатки, выходит за порог, как слышит: – Будь осторожна, смотри не попадайся полиции! И мама, точь-в-точь как маленькая девочка, отвечает: – Не попадусь, мамочка! – Больше ста лет прошло, а мы все боремся за свободу, которую вроде бы имеем, – говорит дедушка. Борьба в Южной Каролине продолжается, и что бы мы ни делали: играли, сеяли, молились или спали – мы все равно ее участники. – Потому что вы цветные, – объясняет дедушка. — Вы такие же умные, красивые, свободные, как и другие люди. Никто из цветных здесь, на Юге, не остановится, потому что мы боремся за справедливость. Тренинги К нам приезжает старшая, самая любимая мамина кузина Дороти и ее дети. Они сторонятся нас и говорят, что не могут разобрать ни слова ни у Хоупа, ни у Делл, ни у меня. – Вы тараторите слишком быстро, и все слова у вас сливаются в одно, – объясняют они. Они говорят, что мы слишком маленькие, играть с нами неинтересно, и уходят гулять по улицам Николтауна. А нам не разрешают, мы остаемся на веранде. Смотрим, как они уходят, слышим, как тетя Дороти говорит им: – Эй, разбойники, поосторожнее, не попадите в беду! Потом мы крутимся рядом с кузиной Дороти и делаем вид, что не слушаем, о чем она говорит, но она, конечно же, все замечает. Ведь стоит ей рассмеяться, мы смеемся вслед за ней, стоит покачать головой, мы тоже качаем. – Знаешь, почему нужно посещать эти тренинги? — |