Книга Мирра. Сердце Зорры, страница 70 – Александра Аливари

— А как же остальные? Простые люди? Ведь они тоже получили частички магии, правильно? Почему же не все стали магами?

— Потому что от размера осколков зависел заряд мощности. Чем крупнее был упавший кусок, тем больше резерв у людей, живших в той местности, где он оказался. Магия пропитывала все вокруг: землю, воду, воздух. От самих людей ничего не зависело. По сути, люди просто стали проводниками стихий. Осколки подняли нашу магическую чувствительность на совершенно другой уровень.

— Но если это так, то как же появились аристократы? Талантливые? И что с Радужным щитом?

— К тому времени, как до людей дошло, что они больше не бессильные марионетки в руках богов, Правящие уже установили свою безраздельную власть в Зорринии и, заключив сердце Зорры в артефакт, позволяли лишь избранным прикоснуться к нему, чтобы пробудить Талант. Братья постепенно наращивали мощь, создавая основной костяк своих верных подданных — аристократов, которым выдавали титулы и земли. Естественно, среди простых людей появились недовольные узурпацией власти и самовольным распоряжением землями, которые на самом деле не принадлежали Правящим. Поэтому братья решили укрепить свой авторитет, скормив людям легенду, что магией могут обладать лишь избранные, а их верхушка способна защитить простолюдинов от богов младшего пантеона. Так и появилась идея создать щит, отделяющий нас от богов.

— Что насчет наследования? Разве Таланты передаются не по наследству?

— Правящие хотят, чтобы все так и думали, но главы родов знают правду.

— Какую?

— Как только рождается ребенок, его инициируют при помощи сердца — пробуждают особую способность, которая благодаря поставленному блоку проявляется лишь в юношестве, под контролем преподавателей академии. Правящие раздают «милости» исключительно отпрыскам угодных им семей, предпочитая придерживаться определенного числа Талантливых. Слишком много одаренных представляет угрозу их правлению, поэтому ведется строгий учет. Чем ближе к правящей семье глава рода, тем больше наследников одарят Талантом.

— Это ужасно! Они возомнили себя богами? Вершить судьбы человечества! Они выбирают за нас путь и лишают магии простых людей!

— Да, все это так, — без тени эмоций произнес декан Дамиано.

— И вы так спокойно к этому относитесь?! Почему никто ничего не делает?! Почему вы ничего не делаете? Ведь вы же знаете всю правду! — накинулась я с упреками на декана.

— Все не так просто, Мирра, — мужчина устало потер лицо руками. — Даже зная правду, никто не сможет выстоять перед мощью Правящих, ведь у них в руках сердце Зорры, жесткая система контроля и огромная армия. Их империя строилась столетиями. Не так просто изменить мир, когда ты вооружен лишь знанием и жаждой справедливости.

— А как же Флоринния? Паркас? Ведь у них тоже есть Талантливые!

— Наши страны уже давно связаны такими тесными политическими и родственными связями, что власть Правящих распространилась и на них. Они дарят право инициации дара только тем, кто поддерживает Зорринию.

— Неужели никто не совершал попытки что-то изменить? — Декан приподнял бровь и выжидающе посмотрел на меня. Озарение ударило, словно разряд молнии.

— Вторая война? Разве это не являлось столкновением между нами и Ремменталем?

— Правящим не нужны были волнения среди населения. Инакомыслие жестко пресекалось, стоило лишь заикнуться о несправедливости сложившегося положения, — произнес декан и замолчал.

— Декан Дамиано, почему вы мне это рассказываете? Для чего поделились настолько секретной информацией? — Я подозрительно сощурила глаза.

— Тебе предстоит стать главой рода. Ты все равно узнала бы об этом, и лучше, если ты будешь знать настоящую правду, а не ее урезанную версию, как все остальные.

— Еще один довод в пользу того, чтобы не становиться главой рода, — еле слышно пробормотала я себе под нос.

— Мирра, давай отставим уроки истории в сторону и займемся, наконец, твоими руками.

Я посмотрела на свои светящиеся ладони, о которых из-за откровений декана успела напрочь позабыть.

— Как остановить свечение? И объясните же, наконец, что это такое? — К своему стыду, я услышала в собственном голосе истеричные нотки, но успокоиться была уже не в состоянии. — Если это не Талант, то что?

— Тише, Мирра, подойди сюда, — поднимая легкую вуаль пыли в воздух, мужчина похлопал по покрывалу рядом с собой.

Вспыхнув смущением, я на вмиг одеревеневших ногах приблизилась к декану и присела на краешек кровати. Дамиано коснулся кулона, висящего на груди, и заговорил.

— Все дело в нем. Это не простой артефакт — когда-то он заключал в себе невероятно сильную магию, которая изменила его, наделив практически живым разумом.

— Разумом?! — не сдержала изумленного восклицания я.

— С очень ограниченными возможностями, но да, именно так. Медальон защищает хозяина, как считает нужным. Ты неопытный маг, Мирра, и тебе с ним попросту не справиться.

— Что в нем хранилось? Ведь это что-то вроде сосуда, правильно?

— Верно, — декан посмотрел на меня с легким удивлением. — Откуда ты знаешь о сосудах?

— Я много читала об артефактах.

— Что-то мне подсказывает, что ты много читала абсолютно обо всем.

— Я проводила достаточно времени в одиночестве, — неожиданно для себя призналась я и тут же смутилась. Мне вовсе не хотелось, чтобы мои слова звучали жалко, поэтому поторопилась пояснить. — Не люблю, когда вокруг слишком людно. Одиночество было моим собственным выбором.

— Ясно, — мягко произнес декан. — Я уже догадался, что ты предпочитаешь быть сама по себе.

Встретив мой вопросительный взгляд, мужчина продолжил:

— На твоем лице очень четко написано: оставьте меня в покое.

— Вот уж не думала, что по лицу настолько легко читать мои тайные желания, — недовольно пробурчала я, чувствуя, как горят уши.

Вдруг декан Дамиано тихо рассмеялся. Смех его оказался глубоким и бархатистым, а на покрытых щетиной щеках появились небольшие ямочки. Открыв рот от удивления, я уставилась на них, не веря своим глазам.

Как во сне, не успев вовремя остановить глупый порыв, я ткнула в одну из ямочек пальцем, словно желая удостовериться в том, что глаза меня не обманывают. Смех оборвался так же внезапно, как начался, и меня обжег угольный взгляд мужских глаз, в глубине которых разгорался опасный огонек. Проворно отдернув руку, я сбивчиво забормотала:

— Простите! Я.… я.… просто… простите, — не зная куда себя девать, я поспешно, насколько позволяла длина кровати, отодвинулась от мужчины.