Онлайн книга «Прости за любовь»
|
И слезы медленно сползают на подушку, а Ники обхватывает ее руками, чувствуя себя защищенной. Ники не спится. Уже половина первого. Тихо поворачивается ключ во входной двери. В коридоре загорается свет. – Говорю тебе, эти Фраскари – странная пара! Ты слышал: он злится, что она не хочет ходить с ним на танго! Да не любит она танцевать! – Да, но для него это был бы просто знак любви! Я знаю, что она не любит танцы, но хотя бы раз в жизни она могла бы пойти ему навстречу! – Да, но нельзя требовать от человека только потому, что он тебя любит, делать то, чего он не переносит. Он просто мог бы сказать: «Милая, делай что душе угодно, а потом вечером мы друг другу расскажем, чем занимались днем!» Так же лучше! И потом, обменяться впечатлениями… – Ну да, ты вот, например, ходишь на аквааэробику, а я – на теннис… – Вот именно: мне и в голову не придет тащить тебя барахтаться в воде еще с девятнадцатью другими дамочками! – Представляешь, я один – среди двадцати женщин! Сколько, ты сказала? Двадцать женщин? Однако… – Дурачок! Да они все невротички! Тебе самая лучшая досталась! Звук сдвигаемых стульев – и тишина. Такая тишина наступает, когда двое целуются. И Ники, еще крепче сжав подушку, вдруг понимает, как же ее родители любят друг друга. Это незаметная, тихая любовь, которая сопровождает ежедневные заботы, общие дела и хобби каждого. Эта любовь рождается при совместных вечерних ужинах, шутках, тихом смехе, когда растут дети, когда обсуждаются дальнейшие планы. Да, родители любят друг друга. И ведь ни у того, ни у другого это не была первая любовь. Да, они любили до этого других. Может быть, чтобы понять цель своей жизни, надо попутешествовать. А может быть, первая любовь – это каждый раз, когда ты любишь по-настоящему. Глава десятая – Ой, как тут красиво… – говорит одна из русских девушек. Алессандро улыбается: Елена никогда ему такого не говорила. Не успел он ответить, как в гостиную влетел Андреа и принялся по ней кружиться. – Да, действительно очень красиво, серьезно… А, подожди-ка, я уже видел эти фотографии… Да, это Елена приносила их в офис, чтобы сделать рамки… хорошие! Это ведь фотографии твоих работ? – Да. – Алессандро впускает Пьетро и трех русских девушек. – Итак. Это гостиная, здесь – ванная для гостей, там – кухня. – Он ходит по квартире, за ним – все остальные. – Комната для гостей и еще одна ванная, о’кей? Если вдруг это вам понадобится…. – Пьетро и Андреа с улыбкой переглядываются. – Да, – повторяет Алессандро. – Если вдруг. Самое главное – чтобы тихо было. Потому что уже почти два часа ночи. А я пошел спать. Туда. – Он показывает на дверь в глубине коридора. – Не хочешь вишенку? – Нет, я иду спать. – А русский салат оливье? – Нет. Спокойной ночи. Не шумите тут и, когда будете уходить, дверь тихо закройте. А то соседи жалуются, что я громко хлопаю дверью. Пьетро разводит руками. – Абсурд какой-то. Я подам жалобу. Алессандро закрывает за собой дверь, быстро раздевается, чистит зубы и ложится. Включает телевизор и щелкает каналы в поисках чего-нибудь достойного внимания. Встает. Открывает шкаф, где всегда лежали вещи Елены. Пусто. Только маленькие мешочки с душистыми травами, которые она сама сшила. Он захлопывает шкаф, снова ложится, выключает телевизор, свет и закрывает глаза. На него накатываются воспоминания. Вот они в кино. Он берет билеты и вдруг вспоминает, что забыл кошелек в машине. Тогда Елена достала и протянула кассирше, очаровательной блондинке, деньги со словами: «Знаете, он, вообще-то, за равенство полов, но пока еще к этому не привык и, прежде чем дать мне расплатиться, всегда устраивает такие вот сценки». И он почувствовал тогда, что идет на дно. Или вот еще воспоминание. У него перехватило дыхание, когда она вошла в спальню и на ней было прозрачное белье… И тогда. На этом самом диване… бум-бум-бум… Со страстью… бум-бум-бум… С яростью… С бешеным желанием… бум-бум-бум! Но что это за звук? Бум-бум-бум. Алессандро просыпается. – Кто там? В чем дело? – Это Иления. – Какая еще Иления? – Иления Бурикова. Да кто ты такая, хочется крикнуть Алессандро, знать тебя не знаю. – Я Иления. – И тут он вспоминает о русских гостьях. И открывает дверь. – Слушай, там одному плохо стало… – Кому? – Ну этому, не помню, как его зовут. Моя подруга, Ирина, начала звать на помощь. – На помощь? Да кто там зовет на помощь? Алессандро, набросив майку, выбегает в коридор. Не успев вбежать в гостиную, он замечает на террасе Ирину: она свесилась вниз и кричит что есть силы: – На помощь! На помощь! Здесь мужчине плохо! Он умирает! В окнах напротив зажигается свет. Высовывается сосед с женой: – Да не кричите вы так! Мы уже вызвали скорую! Алессандро выскакивает на террасу и хватает русскую девицу за руки. – На помощь! На помощь! Ему плохо! – Она кричит, как заезженная пластинка. – Помогите! – Замолчи! Что ты устраиваешь? Кому плохо? – Он там, в ванной! Алессандро кидается в ванную. Там на полу лежит Андреа Солдини, весь в поту. Увидев Алессандро, он пытается улыбнуться. – Мне плохо, Алекс, мне плохо… – Да вижу я. Давай, расслабься, сейчас тебе будет лучше. – Я сердечник, прости, напудрил нос… – Что? Ну ты и кретин! Пьетро, Пьетро, где ты, Пьетро? Алессандро помогает Андреа выйти из ванной. Из комнаты для гостей выходит всклокоченный Пьетро, по пути надевая рубашку, у него за спиной маячит русская, она улыбается, жуя вишню. Получше всякого ролика, успевает подумать Алессандро. – Ну, что тут случилось? – Да вот этот нанюхался кокаину, и ему плохо… Хотел бы я узнать, кто, черт побери, притащил ко мне домой коку? Андреа с трудом дышит: – Нет-нет, никто не виноват, мне его дали у Алессии. – У Алессии? – Да. Но кто дал – не скажу. – Да мне наплевать, кто тебе его дал. Сюда ты принес. – Я хотел произвести впечатление на девушек. Пьетро подпирает его с другой стороны, и они заставляют его пройти немного. – Да уж, хорошее ты на них произвел впечатление. Ты белый как мел. Верушка все так же стоит в дверях спальни: – Пьетро, иди сюда… Когда привезут фруктовый салат, ты же говорил… – Сейчас-сейчас, видишь, у нас тут фруктовый коктейль… С террасы выходят две другие девушки. Они уже успокоились. – Все в порядке, скорая приехала. И с ней еще два карабинера. |