Книга Чудесная чайная Эрлы, страница 27 – Варвара Корсарова

У него был голос типичного ферромага: низкий, грубоватый. Трубар не вел бесед со своими растениями; утверждал, что они пугаются и вянут, слыша его говор. Хотя несколько формул витамагии знал и научил им меня.

Но испещренные ожогами руки у Трубара были поистине «зеленые», как говорят о садоводах. Его цветы росли крепкими и яркими и пользовались хорошим спросом.

Невозможно представить обветренного, жилистого, загоревшего до цвета обожженной глины Трубара любовником прекрасной Магны. И уж тем более я не могла даже мысленно допустить, что он вырастил у себя в саду древоядицу, зачаровал ее черной магией и воткнул ядовитый шип в шею Бельмора! Трубар даже муравьев не травил, а аккуратно выкапывал муравейники и переносил их в лог за пустырем.

Лилла задумчиво склонила голову набок.

– К Трубару следует присмотреться. Он мужик безобидный, но странноватый, и исключать его из списка подозреваемых не следует.

– Не такой уж безобидный, коли спутался с Магной, – откликнулась Гейла. – Известное дело: случись старому дурню влюбиться, то молодая красотка из него веревки вить будет. Магна могла убедить его убрать мужа.

– А я ставлю на бургомистра, – запальчиво сказала Алекса. – Очень уж Свиний хочет, чтобы Эрлу признали виновной.

– Бургомистр злопамятный, но это еще не делает его преступником, – покачал головой Олд. – Сангвиний всегда на виду, вот в чем загвоздка! У него дома даже штор нет, чтобы горожане всегда видели, с кем он и чем занимается. Так ему посоветовали знающие люди перед выборами. Его передвижения легко отследить.

– Наверняка ему есть что скрывать, раз он так старательно демонстрирует себя миру, – усмехнулся Аркандор.

– Или же он просто из тех, кто любит своей статью похвастаться. Знавал я молодцов, которые надевали плащ на голое тело и шатались по переулкам, а как встретят почтенную горожанку – шмыг из-за угла и плащ нараспашку! Нате вам, любуйтесь! Не удивлюсь, если наш бургомистр из таких, – со знанием дела объяснил Пульц.

– Помолчи, охальник, – одернула его Гейла.

– А что говорят в городе? Случалось ли что еще странное в ту неделю, что я в тюрьме сидела? Посторонние люди не появлялись? Слухи, шепотки?

Гости задумались. Потом Лилла щелкнула пальцами:

– Третьего дня я заглянула в трактир у скотобойни. Ну, тот, где хозяин одноглазый, а пиво как ослиная моча.

– С пивоварен Бельмора оно все такое, – проворчал Пульц.

– В трактире сидел точильщик Тинвин и сорил деньгами. Заказывал выпивку своим дружкам, старьевщику да лудильщику. И соловьем заливался с пьяных глаз... Болтал, что провернул одно дельце, и теперь у него денег немерено а будет еще больше. Я тогда, признаться, его болтовню мимо ушей пропустила. Это ж Тинвин, у него язык как помело. А сейчас смекаю: может, и брехню нес, но пиво дружкам он все-таки оплатил, а значит, монеты у него в кармане звенели. А когда трактирщик спросил о тебе, Эрла, Тинвин мерзко так захихикал и брякнул: «Поделом ведьме». Я велела ему заткнуться, он утих, и больше я о нем не вспоминала. Но что-то в этом есть, милые мои, или я готова затушить языком горящий фитиль!

Я призадумалась. Тинвин единственный из горожан выступил в суде свидетелем против меня, а до этого при встрече частенько насмешничал и язвил. Однажды высыпал мусор прямо под окнами чайной.

Почему этот старый подлюга так меня ненавидит? Чем я могла ему досадить? Я никогда ему не грубила, и, тем не менее, он поливал меня грязью при каждом удобном случае.

Возможно, дело было в зависти. В бессильной злобе бедняка, вынужденного смотреть в окна на чужую сытую жизнь.

Тиль Тинвин и деньги – две вещи, которые редко встречались лицом к лицу. На какие же средства он кутил в трактире? И что за дельце он провернул?

– Где мне найти точильщика?

– Зачем его искать? Он день-деньской бродит по улицам. Сверни в самую грязную и мерзкую улочку и встретишь его.

– Но где он живет?

Лилла оторопела. Подумала, почесала затылок. И неохотно призналась:

– Стыдно сказать, но я не знаю, где он живет. А уж думала, что знаю нору каждой крысы в этом городе.

– С рассветом он появляется на улицах, а затемно исчезает, – подал голос Пульц.

– Вот загадка, – расстроилась Лилла. – Попробую выяснить. Нутром чувствую: что-то тут нечисто.

Я мысленно сделала пометку: добавить к списку подозреваемых садовода Трубара, а также выяснить, где живет точильщик Тинвин, откуда у него взялись деньги, и почему он затаил на меня обиду. Повидаться с ним необходимо. Точильщик, как и Лилла, много ходил по городу, много видел и много слышал. Его не любили за вздорный нрав и нечистоплотность, но в серьезных нарушениях закона он не был замечен.

Могли ли ему заплатить, чтобы он свидетельствовал против меня в суде? Если да, то кто это сделал?

Я тяжко вздохнула и поболтала остатками чая в кружке.

– Так я далеко не продвинусь. Список подозреваемых растет. Бельмора ненавидят несколько десятков, а то и сотен людей.

Прорицатель Аркандор деликатно кашлянул.

– Я бы посоветовал тебе обратиться к незримым силам. Позволь мне составить для тебя астрологическую карту. Вопросить хрустальный шар. Быть может, астральный дух покажет лицо того негодяя, кто осмелился затеять столь пакостное дело!

Аркандор выражался высокопарно – этот стиль производил большое впечатление на простаков, кто заглядывал в его хибару у помойки, чтобы заглянуть в будущее.

– Если вам так хочется, – улыбнулась я.

– Но лучше бы тебе самой спросить Судьбу, – продолжал Аркандор. – Вот что я принес тебе, Эрла. Прими мой дар и воспользуйся им с толком.

Он протянул мне тонкую старую книгу в обложке цвета охры. Тихо сидевший книготорговец Чест с любопытством скосил на нее глаза.

– Что это?

– Трактат по тассеомантии – гаданию по чайным листьям. Кому как не тебе овладеть этим искусством!

Я приняла из его рук книгу и из вежливости пролистала. О тассеомантии я слышала: прорицатель толкует рисунки, в которые складываются чайные листья на дне чашки. Он видит знаки, призывает фантазию и рассказывает о том, что было, что будет.

Ерунда, как и любые другие виды прорицания. Хотя нынче я в таком положении, что хоть в гадание на прокисших сливках верь.

– Фофробуй фрямо фейчаф, – попросил Вермиль, который успел набить рот карамельной помадкой. Она склеила его зубы, что не помешало ему сунуть в рот еще один кусок.

Я покачала головой.

– Попробуй! – загорелась Гейла. – Вдруг чаинки покажут тебе рожу подлинного преступника?

Я почти поддалась уговорам – это развлечение не хуже иного другого, но тут дверь загремела под сильными ударами чьего-то решительного кулака.