Книга Проблема для некроманта, страница 44 – Наталья Шнейдер

На его лице промелькнуло что-то… удивление? Благодарность? Да нет, я сама себе придумываю.

– Возвращаясь к… судачить будут они, но уши-то мои. А от этого, – я ткнула пальцем в особенно массивную пару, – они у меня до колен отвиснут, как у слона. Такие вещи надевают на вечер, не на всю жизнь. Да и то…

Я, наконец, поняла, что меня смущало. Все эти серьги выглядели воплощением стиля «дорого-богато». Ярко. Броско. Безвкусно. Вот почему Винсент так задумчиво на них смотрел. Его-то артефакты, хоть и были крупными, как и полагается мужским украшениям, выглядели элегантно. А это… новогодняя елка и есть.

Но, может быть, здесь принято, чтобы женщины надевали яркие и вычурные украшения? Нет, на ректорше золота было не меньше, чем на Винсенте, но оно не выглядело попыткой надеть на себя все лучшее разом. Я тронула мужа за рукав.

– Я не знаю, что сейчас носят в свете. Помоги мне, пожалуйста.

– Если ты так хочешь, – просто ответил он. Обернулся к хозяину: – Все это больше подходит купчихе, желающей похвастаться состоянием мужа. Убери. Принеси что-нибудь, что подобает даме со вкусом.

Ювелир рассыпался в извинениях, стремительно исчез и так же быстро вернулся. Я выдохнула. Вот из этого уже можно выбирать.

В жизни бы не подумала, что тратить чужие деньги – настолько утомительное занятие. Винсент от своего намерения не отказался, и когда я, наконец, поднялась с кресла, мои пальцы украшало полдюжины колец, оба запястья отягощали браслеты, а на шее висел золотой череп какой-то маленькой птицы. И это не считая шкатулки с кольцом и серьгами для храма, и еще одной – с ожерельем, на которое смотреть было больно, так блестело. Я попыталась отказаться хотя бы от него, но муж был непреклонен.

– Я же сказал: что-нибудь красивое и бесполезное.

Пришлось смириться.

Уже когда мы уходили, ювелир спросил:

– Госпожа, нет ли у вас незамужней сестры? Я бы просватал ее для сына и не спросил приданое.

– Я сирота.

– Жаль… Позвольте еще раз поздравить, особенно вас, господин профессор. И пожелать вам долгой жизни и детей.

Когда мы вышли из лавки и сели в карету, все, на что меня хватило – прислониться к плечу мужа. А еще в храм… и к портнихе.

– И все-таки, что такое новогодняя елка? – поинтересовался Винсент, обнимая меня.

– Это я сейчас. – Я потрясла кистью так, что колыхнулся браслет. Муж недоуменно нахмурился, и я пояснила: – На новый год… мы празднуем ночь, когда один год сменяет другой…

– Мы празднуем Первый день. Весной, когда день сравнивается с ночью.

Я кивнула. С рассказом, что наш новый год приходится на середину зимы, можно повременить.

– Так вот, для этого праздника мы приносим в дом елку и украшаем ее яркими и блестящими игрушками, нитями из фольги, лампочками…

– Лампочками?

– Осветительный прибор. Что-то вроде маленького фонаря, без открытого огня. Так вот, все это сияет, переливается, и украшений так много, что иногда и хвои-то не видно.

– Понял, – рассмеялся Винсент. – Но разве… – он осекся. – Не сообразил сразу. Раз нет магии, то и артефактов нет, и украшения становятся просто… украшениями. Как у простонародья.

– Примерно так. Я их не носила-то никогда, просто некуда было.

– Что поделать, придется привыкать. Пока все это действительно бесполезные игрушки, но сегодня-завтра я зачарую их для тебя. Без артефактов…

– Что голый, ты говорил, – вздохнула я. – Значит, привыкну. Поехали домой? Я устала.

– В храм. – Муж прижал меня крепче, коснулся губами волос. – Незачем откладывать.

Я тихонько вздохнула – уловка не удалась. Странно, вот вроде бы любая нормальная женщина должна мечтать о свадьбе, да я и мечтала в свое время. А сейчас вместо того, чтобы парить от счастья, я трясусь и пытаюсь оттянуть неизбежное. Что за ерунда?

Может, я сама до сих пор не могу поверить, что это по-настоящему? Все время кажется, что вылезет какой-то подвох. Не бывает ведь прекрасных принцев, и рыцари на белом коне между серенадами прекрасным дамам поколачивали законных жен и мяли крестьянок. А тут сидит, вон, рядом, без страха и упрека.

Что я за человек такой, все время жду какой-нибудь гадости. Наверное, слишком больно обжигалась в прошлые разы, а сейчас, если что-то пойдет не так, будет и вовсе катастрофа. У меня же здесь нет никого, кроме мужа. Ни друзей, ни знакомых, ни возможности самой заработать на жизнь.

Забавно, а ведь Винсент такой же. Тоже все время ждет от мира какой-нибудь пакости. Только он обвешивается артефактами, а от моих страхов никакой артефакт не защитит.

– Я тоже волнуюсь, – сказал вдруг он, обнимая меня за талию.

– Ты? – Я заглянула ему в глаза. – Шутишь?

– Нет. Вчера у меня не было особо времени думать и уж тем более переживать. Нужно было действовать, и быстро. Но сейчас у меня время есть, и… – Он криво улыбнулся. – Наверное, мне не стоит об этом говорить.

– Нет, все хорошо, – я подгладила его по щеке. – Ты меня не обидел. Но раз мы оба не уверены… может, не стоит?

И замерла, в страхе ожидая его ответа. Вдруг поняв, если он сейчас скажет: «Да, ты права, давай не торопиться, обдумаем все как следует» – мне будет больно. Очень больно.

– Стоит, – уверенно произнес он, и я разом обмякла, расслабившись. Винсент улыбнулся.

– Ты меня читаешь? – спросила я, поняв, что кроется за этой улыбкой.

– Нет. Хотел бы. Рядом с тобой экран кажется мне досадной помехой. Особенно в такие моменты, как пару часов назад… – Он улыбнулся, я залилась краской. А Винсент, точно дразня, склонился к моему лицу, прошептал, так, что его дыхание щекотало мои губы: – Разве тебе не хотелось, чтобы было, как ночью… когда мы делили одно желание на двоих, и от этого оно становилось лишь сильнее?

Я судорожно вздохнула. Нет, только не все снова, нужно же как-то себя контролировать! И тут же едва сдержала разочарованный стон, когда он выпрямился.

– Как нормальные люди, я помню. – Винсент улыбнулся. – Когда мы вернемся домой, я сниму экран и попробую изобразить нормального. Правда, сомневаюсь, что у меня получится.

Ох, да что же ты со мной делаешь, у меня же теперь ни одной мысли в голове! Точнее, одна-единственная, для храма вовсе неподходящая – если это не храм, посвященный Иштар, конечно, что сомнительно.

– Но сейчас, когда мои эмоции – только мои, – прошептал Винсент. – Я волнуюсь. Все слишком хорошо, так не бывает.

Это точно, когда все идет слишком хорошо, непременно случается какая-нибудь пакость.

– Не понимаю, за что Предвечная так щедра ко мне, подарив тебя, – задумчиво произнес муж. – Может быть, на самом деле я задыхаюсь под завалом, а ты – лишь бред гибнущего разума?