Книга Иллюзия бога, страница 93 – Алина Штейн

– Похож-похож! Время никого не щадит, но ты его, похоже, разозлил конкретно! Вот со мной вам бы стало не до скуки.

Зевс расхохотался.

– Представил тебя управляющим Двенадцатью, – пояснил он, отсмеявшись. – Ничего так.

– Привнес бы побольше движа в обстановку.

– Ага. Если бы не пропал без вести.

Дионис отмахнулся:

– Не делай вид, что ты меня искал.

– Я пытался, – заверил Зевс. В конце концов, он же дал Ариадне информацию о том, что последний раз видел Диониса в Царстве Аида. Очень даже ценная наводка для того, кто сможет ей воспользоваться.

– Ты даже не побеспокоился обо мне. – Дионис смотрел с искренним укором, но уголок его губ подергивался от еле сдерживаемого смешка. – Отец года, тоже мне.

– Ты просто приемный, – усмехнулся Зевс. Ощущение того, что все неправильно, усиливалось.

Свечи вдоль стен гасли одна за другой. Жидкость в бокале покачивалась, точно оживший текучий рубин.

– Слухи правдивы? – осторожно спросил Зевс. «Это не простой сон. Я должен выяснить, что известно Дионису».

– Тебе видней. Ты у нас старая сплетница, у которой повсюду глаза и уши.

– Правда, что ты полез на Сайд?

– Кем бы я был, если бы выболтал все свои секреты?

Бывают секреты, которые напоминают терзающий изнутри терновник и способны доставить человеку множество неприятностей. Бывают секреты, которые способны изменить их хранителя, людей вокруг него, всю вселенную.

У Зевса бывали всякие секреты. Но он не любил, когда они были у других, особенно если касались его.

– Честным человеком, полагаю. – Зевс обезоруживающе улыбнулся. – Как того требуют от нас общественные нормы.

– Шаблоны, – фыркнул Дионис. – Это проявление неискренности.

– Я скоро проснусь, – предупредил Зевс. Оставалось надеяться, что его собеседник не удержится от желания если не выболтать свои тайны, то хотя бы намекнуть на их наличие.

– Это то, чего я всегда хотел. – Дионис расслабленно прикрыл глаза. Казалось, он прислушивался к чему-то.

– Навести суету и испариться?

– Вернуть нас к прежней жизни. Ах да, еще навести суету и испариться.

– У нас начались значительные перемены, – сказал Зевс. – Видения, массовые провалы в памяти, странные сны, некоторые корпуса стали просто разваливаться на части… Так ты представлял нашу прошлую жизнь? В чем, по-твоему, смысл этого?

– А сам как думаешь?

– Мыслить, искать и вслушиваться в далекие отзвуки нашей истинной сути?

– Вообще я хотел сказать, что это просто весело. Но твой вариант тоже ничего! – Дионис сохранял спокойствие, но Зевсу казалось, что он сидит рядом с бомбой замедленного действия.

– Тогда расскажи мне все, что знаешь, – потребовал он.

Дионис отбросил сигарету, и она растворилась в воздухе, не успев упасть на мозаичный пол.

– Извини, но у меня слишком плотный график. Я уже умер, пересек границу, опосредовал жизнь и смерть, вернулся новым. И так кучу раз на протяжении столетий и тысячелетий. Даже у меня уже голова идет кругом, можешь себе представить? Тот, кого боятся, как смертоносного губителя, сам – страдающий бог! Ужасная ирония, хотя ты ее, боюсь, не оценишь.

Зевс закатил глаза. Этот сон начинал его раздражать.

– Я не понимаю, о чем ты. И ты мне больше нравился, когда смешивал коктейли на наших вечеринках. Загадки тебе не к лицу.

Дионис молчал, будто не слыша его. «Ладно, сыграем по твоим правилам», – решил Зевс.

– Я уже вспомнил многое, – заверил он. – Это похоже на дежавю, на воспоминания после бурной вечеринки. Ты сидишь в тихом уютном мире, а потом – бац! – и уже осознаешь, как лихо отплясывал канкан на столе прошлой ночью.

– Не знал, что ты умеешь танцевать канкан.

– Я и не умею. Но все равно помню об этом. Понимаешь?

– Лучше не вспоминай. – Дионис дружески хлопнул его по плечу. – Меньше знаешь – крепче спишь.

Зевс чувствовал, что потерял свою собственную историю. Выпал из ее страниц и приземлился черт знает где и черт знает в каком временном промежутке.

«Я привык думать, что это смерть Семелы послужила толчком для всех изменений, которые сейчас с нами происходят. Но что, если все пошло вкривь и вкось чуть позже? Не после смерти Семелы, а после пропажи ее друга? Дионис, что же ты скрываешь?»

– Ты ведь понимаешь, что я не успокоюсь. Меня это только больше раззадорит.

Дионис смерил его хитрым взглядом:

– О, я очень на это надеюсь. Пусть люди выходят из своих клеток. Чем больше они станут цепляться за быт, благополучие и свои хорошенькие домики, тем сильнее меня это распалит. Необузданная свобода, слом любых запретов…

– Но помогать ты в этом не собираешься.

– Я уже помог. – Он потянулся, порываясь встать, но Зевс резко схватил его за рубашку, с силой прижимая к скамейке.

– Это важно для меня. – Он сглотнул. – Это важно для всех Двенадцати.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Ты мне подчиняешься. – Зевс понятия не имел, откуда взялась уверенность, с которой он выговаривал эти слова. – Даже на той стороне. Даже теперь, когда все изменилось, когда я не могу вспомнить, что потерял.

– Ой ли? – Не переставая улыбаться, Дионис слегка отстранился, насколько позволяла хватка Зевса.

– Какого черта тебе приспичило стать частью Двенадцати?

– Там или здесь?

– И там, и здесь. – Зевс не понимал, о чем речь, но не подавал вида, изо всех сил стараясь не терять остатки терпения.

Собеседник, казалось, на секунду задумался.

– Потому что это весело. Потому что я устал привлекать много внимания к своей персоне и решил затеряться среди других, не менее блистательных, особ. Я люблю перемены, знаешь ли.

Дионис отцепил его ладонь от своего воротника. Зевс поднялся, расхаживая из стороны в сторону, точно огромный гривастый лев в клетке.

– Учти, если ты что-то знаешь и молчишь, я вырежу твое сердце.

Не в его стиле было опускаться до угроз. С другой стороны, где еще можно освободиться от условностей, если не во сне?

– Ох, Зевс, умеешь ты флиртовать.

Проснулся он, впрочем, не от будильника, а от первого солнечного луча.

== Утро ==

Сделав пару звонков, Зевс остановился у забора, ограждающего Царство от остального кампуса. Сквозь решетчатый узор три совершенно одинаковые огромные собаки пристально смотрели на него шестью совершенно одинаковыми глазами. Зевс первым прервал игру в гляделки – сзади его обвили руки, и нежный голос прошептал на ухо: