Книга Руины, страница 45 – Саманта Тоул

Я не стала притворяться с тетей Элль и говорить, что не люблю его до сих пор. Потому что, какой в этом был бы смысл? Я любила Зевса с пятнадцати лет.

Пять лет его отсутствия не изменили этого. Так что сейчас, я думаю, ничто не изменит.

Я знаю, что всегда буду любить его.

Но доверять ему?

Его слово не имеет для меня никакого значения. И я не знаю, будет ли оно когда-нибудь иметь значение.

Единственное, чему я доверяю, это его любовь к Джиджи. Я знаю, что он никогда не причинит ей боль.

Но он не видит того, что вижу я.

Если мы с Зевсом снова будем вместе, Джиджи привяжется к нам как к семье. А если у нас с Зевсом ничего не получится, это причинит ей боль. Я не хочу так поступать с ней.

И я не сделаю этого с собой.

Неважно, как сильно я его люблю.

Я рассказала обо всех своих сомнениях тете Элли.

Она сказала, что любит меня. Что она гордится мной. И что она поддержит любое мое решение.

Но решение принимать не нужно.

Я его уже приняла.

Мы с Зевсом никогда не будем вместе. Несмотря на его заявления, что мы неизбежны, и его обещание бороться до тех пор, пока он не вернет меня.

Все, что мне нужно, это немного времени. Достаточно, чтобы укрепить свою оборону против его чар. Еще несколько недель, и я буду в порядке.

Во всяком случае, так я себе говорю.

Пока что, я одолела одну неделю. Ладно, это было трудно, и он изо всех сил старался остаться со мной наедине, но мне удалось увернуться от его попыток.

Он здесь каждый вечер с Джиджи, укладывает ее спать и читает ей сказку на ночь. И, когда он заканчивает, если тети Элль нет рядом, чтобы выступить в качестве буфера, и есть только я и он, то я очень вовремя оказываюсь в душе или ванной.

Итак, он уходит.

Но потом, обязательно, примерно через час, он звонит мне на мобильный.

И каждый раз я не отвечаю.

Он оставляет голосовое сообщение. Каждый раз одно и то же сообщение.

— Я не сдамся, Голубка. Я люблю тебя.

Потом я провожу остаток ночи, делая вид, что мне все равно, периодически прослушивая сообщение - иногда плача, иногда топя свои печали в плитке шоколада.

Затем я чищу голосовую почту. И ложусь спать.

И цикл начинается заново на следующий день.

Но я могу это сделать. Я сделаю это.

Он поймет, что я не сломаюсь. Что "Ошибка" была именно такой, и мы никогда не будем снова вместе - как в песне Тейлор Свифт.

И цикл разорвется.

Должен.

Потому что я ни за что не стану рисковать счастьем своей дочери.

Я спешу по делам, готовлю Джиджи к школе и себя к работе.

Зевс предложил приехать и забрать ее, чтобы отвести в детский сад, но я отказалась, зная, что тети Элль здесь не будет, а Джиджи не будет хорошим буфером. По утрам она превращается в чудовище, и ее единственная цель в жизни - приклеить глаза к телевизору и игнорировать все, о чем я ее прошу.

Я на кухне, готовлю наши обеды - бутерброды с арахисовым маслом и желе. Да, мне двадцать четыре года, но у меня вкусы ребенка. Раздается звонок в дверь.

Я замираю, по моему позвоночнику пробегает холодок возбуждения.

Возбуждение от мысли, что это может быть Зевс.

Остываю от мысли, что это может быть Зевс.

Беспорядок, имя которого Камерон.

— Я сама открою! — кричит Джиджи, звучащая гораздо бодрее, чем я себя чувствую.

— Нет, не откроешь! — а еще я подхватила словарный запас своей дочери. Потрясающе. — Что я тебе говорила о том, когда кто-то звонит в дверь? — сурово спрашиваю я, выходя из кухни в коридор.

Джиджи остановилась прямо перед дверью с виноватым выражением лица.

— Не факт, что мы знаем того, кто звонит в нашу двель.

— Верно, Джиджи. Итак, что ты делаешь, когда звонят в дверь?

— Я жду маму или бабушку Элль. Или папу, если он здесь.

Последняя фраза вонзается в мое сердце, как осколок стекла.

— Правильно. — Я улыбаюсь ей, хотя это последнее, что мне хочется сделать. — Итак, теперь, когда я здесь, с тобой, ты можешь открыть дверь.

Джиджи отпирает дверь и тянет ее на себя.

— Папа! — кричит она и прыгает к нему на руки.

Зевс ловит ее и прижимает к себе, обнимая.

— Доброе утро, малышка. — Он целует ее в щечку. Его взгляд переходит на меня. — Доброе утро, Кам.

— Привет, — говорю я. — Что ты здесь делаешь? — я пытаюсь произнести это так, чтобы не прозвучало слишком обвинительно.

— Я хотел увидеть свою девочку перед садом.

Джиджи хлопает своими ладошками по его щекам и переводит внимание Зевса на себя.

— Ты хочешь сказать, девочек, папочка. Ты ведь и мамочку хотел увидеть пелед работой?

— Верно. — Он улыбается ей. Затем его глаза находят меня. — Я всегда хочу видеть твою маму.

Его взгляд, наполненный желанием, заставляет мое сердце заколотиться.

Просто отлично.

— И еще, у меня есть для тебя кое-что, — говорит он Джиджи, переводя взгляд обратно на нее.

— Что это? — пискнула она.

— Сюрприз, — шепчет он.

— Я люблю сюлпризы! — восклицает Джиджи. — Что это?

Зевс смотрит на меня.

— Я могу зайти на минутку?

Я смотрю на часы на стене.

— У нас всего несколько минут, — говорю я ему.

— Это все, что мне нужно.

Он ставит Джиджи на ноги и идет в холл, прижимая ее к себе. Я закрываю за ними дверь и прислоняюсь к ней.

Затем он достает конверт из кармана своей байкерской куртки, встает на колено и протягивает его Джиджи.

— У тебя есть для меня письмо, папочка?

Его губы растягиваются в уничтожающую улыбку.

— Типа того. Открой, — призывает он.

Заинтригованная, я подхожу ближе.

Джиджи разрывает конверт и бросает его на пол. Внутри лежит сложенный лист бумаги.

Джиджи открывает бумагу, и на пол падает что-то похожее на билеты.

Зевс быстро подбирает их.

— Что там написано, малышка Джиджи? — спрашиваю я ее.

— Это фотография замка Спящей красавицы, мамочка. — Она поворачивает картинку ко мне.

А?

Зевс протягивает ей билеты.

— А это что такое, малышка Джиджи?