Книга Руины, страница 61 – Саманта Тоул

То, что я стриптизерша и ужасная мать, гораздо сочнее.

Зевс считает, что это все его вина. Он думает, что, если он не защитил меня от этого или не смог исправить ситуацию, это каким-то образом делает его неудачником.

Я говорила ему, что он не может защитить меня от всего.

Люди могут считать, что он бог. Но это не так. Он человек. Он истекает кровью, как и все мы.

Но он не привык проигрывать битву. Так что это было тяжело для него. И для меня тоже.

Я начала задумываться, не было ли это каким-то предзнаменованием. Мы только воссоединились, и тут такое.

Но Зевс быстро прогнал эту мысль из моей головы.

И естественно, в город приехала пресса. Фотографы следили за мной, когда я отводила Джиджи в детский сад. Единственное, что положительно сказывается на тебе, когда ты работаешь в участке, это то, что они заботятся о своих. Независимо от того, считают они тебя стриптизершей или нет. Может, я и не ношу значок, но, когда ты работаешь с ними, ты не хуже офицера.

Итак, правоохранительные органы Порт-Вашингтона ясно дали понять прессе, что им здесь не рады.

Прошло уже больше недели, и пресса, похоже, потеряла интерес, что является хорошей новостью для меня.

Но, к сожалению, другие мамы в детском саду не теряют интереса, и я по-прежнему остаюсь главной сенсацией. Я не знаю, потому ли это, что я с Зевсом. Или из-за того, что они думают, что я стриптизерша. Или они думают, что я намеренно скрывала дочь от Зевса. Или по всем трем причинам. В любом случае, мое терпение кончается.

Пока никто не сказал мне ничего прямо, но я замечаю пристальные и неодобрительные взгляды от мам, а также косые взгляды от некоторых пап, и я слышу шепот обо мне, когда они думают, что я не слушаю.

Зевс хотел пойти со мной в школу, чтобы я не была одна, но я сказала ему "нет". Мне и так достается, когда я сама. Представляете, как на меня будут смотреть, если он будет рядом?

Я просто не хочу, чтобы на Джиджи обращали лишнее внимание.

У нее все хорошо. Конечно, она спросила, почему люди хотят нас фотографировать. И я просто сказал ей, что это потому, что папа - знаменитый боксер, и ее это удовлетворило. Она даже начала махать фотографам, и я не стала ее останавливать.

Я поговорила с ее воспитательницей, когда эта история только появилась. Это был не самый приятный разговор, но я хотела, чтобы она была в курсе. Она была великолепна. И, судя по всему, она большая поклонница бокса. То есть, большая поклонница Зевса. Вставьте сюда закатывание глаз.

И у нас не было никаких проблем до вчерашнего дня. Ну, это была не столько проблема. Скорее вопрос, когда я пристегнула Джиджи в ее автокресле и направилась домой.

— Мамочка, кто такая стлиптизерша?

Мне пришлось остановить себя, чтобы не нажать на тормоза. И не разрыдаться.

Я взяла себя в руки и продолжила вести машину.

— Где ты услышала это слово, детка? — спросила я ее.

— Ну, на перемене Бентли Парсонс сказал мне, что он слышал, как его мама сказала его папе, что ты стлиптизерша.

Я почувствовала, как мое сердце раскололось посередине.

— Бентли сказал тебе, что мама - стриптизерша?

— Моя мама, не его. Он сказал, что его мама - тусовщица. А кто такая тусовщица?

— Тот человек, который планирует и организует вечеринки для других людей. — И сплетничает о других людях, и дает своему ребенку дурацкое имя.

— Я думаю, что хочу быть тусовщиком, когда выласту.

— Я думаю, ты будешь отличным организатором вечеринок, малышка Джиджи. — Я улыбнулась ей в зеркало заднего вида.

На мгновение стало тихо, и я подумала, что уклонилась от пули - пока она не сказала:

— Ты не ответила на мой вопрос, мамочка.

Мое сердце упало.

— О чем ты спрашивала, милая?

Она вздохнула и закатила глаза.

— Я спросила, кто такая стлиптизерша.

Я знала, что этого не избежать, и я не собиралась лгать ей, поэтому сделала глубокий вдох и сказала правду:

— Ну, стриптизерша - это человек, который танцует перед людьми в качестве работы, как мама в клубе, но разница в том, что стриптизерша снимает свою одежду, а мама никогда не делала этого, когда танцевала.

Я снова взглянула на нее в зеркало заднего вида и увидела, что ее глаза расширились, словно блюдца.

— Они голые? — прошептала она.

— Нет, не совсем голые. Они не снимают нижнее белье.

Ладно, мне пришлось немного соврать. Я не хотела запятнать ее маленький ум на всю жизнь.

— Итак, Джиджи, если Бентли Парсонс или кто-то еще скажет, что твоя мама - стриптизерша, скажи им, что они ошибаются.

— О, я так и сделала, мамочка. Я сказала, что он большой, толстый обманщик. Я сказала, что моя мама - балерина, и она самая красивая балерина на свете.

Тогда я заплакала. Не потому, что мне было грустно. Ну, немного, потому что мне было грустно. Но в основном потому, что у меня был самый лучший ребенок на свете.

Зевс пригласил меня на ужин. Он сказал, что нам нужно выбраться куда-нибудь и провести какое-то время вместе. Тетя Элли предложила присмотреть за Джиджи. У них будет вечер баловства и кино.

Мы пришли в Louie's Oyster Bar & Grille. Там готовят потрясающие морепродукты, и нас усадили за уединенный столик, с которого открывается прекрасный вид на залив Манхассет.

Но, похоже, уединения все же недостаточно. Вскоре после того, как мы сделали заказ, кто-то из обедающих встает из-за стола и подходит к нам, чтобы попросить автограф Зевса. И это как магнит еще для многих людей.

Зевс соглашается, дает автографы и даже позирует для нескольких фотографий.

Я стараюсь не чувствовать себя обиженной. Но после того, как в течение недели мне в лицо тыкали камерой, мое терпение начинает лопаться.

Я понимаю, что эти люди поддерживают его. Но они также могут быть людьми, которые слушают сплетни и сами их распространяют.

— Я в туалет, — говорю Зевсу, отодвигая свой стул, пока он разговаривает о боксе с этой нетерпеливой тридцатилетней женщиной.

Я не тороплюсь покидать туалет. Наношу помаду, распушиваю волосы. По сути, я тяну время, прежде чем мне придется вернуться к нашему ужину на двоих, плюс один и еще кто-нибудь, кто мог бы присоединится.

Я выхожу из туалета и с удивлением замечаю, что Зевс прислонился к противоположной стене, ожидая меня.

— Ты в порядке? — спрашивает он.