Книга Похищенный жених, страница 14 – Карен Хокинс

Джек встал, стащил галстук и отбросил его. Он довольно долго снова наполнял бокал, слегка при этом покачиваясь.

Он был пьян. Сердце у Фионы упало. Он придет сейчас к ней на кровать, чтобы выполнить свои обязанности… и что ей делать? Ее тело и мозг испытывали странную опустошенность, и предстоящая перспектива ее ужасала. Ее ужасало то, что когда-то было самым потрясающим в ее жизни.

Ее воспоминания были ярко окрашены их страстью, от которой ничего не осталось. Куда-то подевались волнение, интерес. Остались только гнев и недоверие.

Джек стащил через голову рубашку и бросил ее на пол. В течение считанных мгновений он сбросил брюки и остался перед ней обнаженным.

Огненные блики играли на его теле, очерчивая выпуклости на его груди, мышцы его рук и плеч, отражаясь на плоском животе. Он был прекрасен. Даже сейчас вид его обнаженного тела согревал Фиону и наполнял предощущением чего-то волнующего.

– Почему ты до сих пор одета? – хрипло спросил он.

– Мне было холодно.

Его губы изобразили подобие улыбки.

– Если нам суждено сделать ребенка, ты должна принести жертвы.

Фиона лишь смогла кивнуть:

– Конечно. – Встав, она развязала платье, не спуская взгляда с Джека. В нем ощущалась какая-то напряженность, словно он собирался броситься в атаку.

Что вовсе не так уж плохо, решила она, глядя в его голубые глаза и обращая внимание на длинные загнутые ресницы. Он в самом деле может броситься в атаку, и это будет чудесно. Она уже это знала. Он был из числа покорителей сердец, чрезвычайно искусный в постели и готовый получить удовольствие, доставляя его другому.

Фиона закусила губу, чтобы справиться с дрожью. Ей хотелось обнять Джека и зацеловать его, призвав его продолжить это обольщение. Ей хотелось положить ладонь ему на лицо и ощутить щетину на щеках и подбородке. Ей хотелось обвить его шею руками, притянуть его рот к своим губам и снова вкусить в полной мере страсть, некогда бурлившую между ними.

О Господи, вот оно! Они были одни в его постели, были женаты, ничто не мешало довести до завершения их брачный союз. Совершенно ничто!

Фиона нервно огляделась вокруг.

– Какая славная комната!

Он не спускал с нее взгляда.

– Славная, в самом деле.

Щеки у Фионы пылали, она изо всех сил пыталась отвлечься от непрошеных мыслей и обрести над собой контроль.

– Изысканная спальня. Это обюссонский ковер?

– Да. – Джек направился по ковру к кровати.

– А часы…

– Часы ормолу. – Он остановился рядом с кроватью. – Стулья хепплуайт. Стол пембрук, а висящая над камином картина принадлежит кисти Рубенса. Что еще ты желаешь узнать?

– Ты хорошо знаешь свой дом. – Фиона бросила на Джека любопытный взгляд. – А почему ты интересуешься такими подробностями?

– Потому что это мое.

– И тем не менее… ты не поинтересовался именем моего слуги?

– Слуги, как и все люди, приходят и уходят. А дом останется моим, пока я существую.

Она заставила себя не смотреть на Джека, который стоял такой красивый и обнаженный рядом с кроватью. Ага, картина над камином.

– Очень симпатичная картина.

На картине была изображена рыжеволосая женщина, вглядывающаяся в лицо своего возлюбленного. На ее лице читалось чувственное желание.

– Ой, она обнаженная!

– Да, все красивые женщины должны быть обнаженными. – Джек сел на край кровати, и матрац прогнулся под ним, а его бедро соприкоснулось с ее ногой.

Фиона сделала попытку отодвинуться, но ей помешали это сделать простыни.

Он положил руку ей на колени. Фиона застыла, сердце ее заколотилось так гулко, что, казалось, он мог услышать его удары.

– Джек, может быть… может быть, мы немного подождем, пока…

– Нет, ты добивалась этого брака, Маклейн. Хотела настолько сильно, что лишила меня свободы. И теперь ты его получила.

Она обожгла его взглядом, гнев отчасти погасил нервную дрожь.

– Я вовсе не хотела, чтобы меня швырнули на кровать и после этого… – Она попыталась унять дрожь в голосе. – Джек, нет причин для того, чтобы мы не могли строить наши отношения корректно…

– Корректно? Это было очень корректно – похищать меня и тащить к алтарю, словно мешок с картошкой?

Ей страшно не нравилось, что он прав.

– Послушай, Джек…

– Если я вынужден это делать, то пусть это будет на моих условиях.

Он не давал ей выбора. Она не хотела, чтобы он спорил с ней, будучи обнаженным. Это чрезвычайно отвлекало и мешало находить убедительные аргументы.

– Каковы твои условия?

Он подался вперед.

– Находясь в моем доме, ты остаешься в моей постели.

Фиона никак не могла проглотить комок в горле. Она лишь кивнула.

– Далее, – продолжил Джек, устремляя взор на ее губы, – ты делаешь это с подобающим энтузиазмом.

У нее наконец прорезался голос.

– Ты заставляешь меня притворяться, что я испытываю чувства, которых у меня нет?

Джек положил ладонь ей на грудь, и Фиона вздрогнула, кожа у нее заполыхала, дыхание сделалось прерывистым, и она почувствовала, что ею овладевает вожделение.

Джек улыбнулся, на его лице отразилось удовлетворение.

– Со мной тебе не придется притворяться, любовь.

Если бы Фиона могла уйти, убежать без оглядки как можно быстрее! Но если она вернется домой без Джека, ее братья придут в бешенство. Она никогда не сможет их убедить в том, что ушла по собственной воле. Они посчитают, что Джек бросил ее, и сочтут это оскорблением, которое нельзя простить. Она глубоко вздохнула.

– Очень хорошо. Ты прав, что мы не можем делать это кое-как. Мы должны делать это с «подобающим энтузиазмом».

В камине потрескивали дрова. Джек взял ее подбородок большой теплой рукой и повернул к себе. Она едва не ахнула, увидев, как светились его глаза; если она полыхала, то он горел ярким пламенем. Он хотел, он страстно желал ее.

Тело Фионы затрепетало от ответного желания.

Джек медленно прижал губы к ее губам, и Фиона окунулась в море жарких ощущений. Без раздумья она отдалась той страсти, которую пробудил в ней поцелуй Джека. Она ощутила, как размягчается ее тело, по мере того как его ладони скользят по всему ее телу, как его мужское достоинство прижимается к ней.

Он горел от вожделения и страсти, приправленной остатками гнева. Его принудили жениться, поэтому он должен получить взамен сполна.

Он провел ладонью по ее спине вплоть до бедра и ниже. Фиона беспокойно задвигалась, прижимаясь к нему, ища своим ртом его губы со все возрастающим отчаянием.