Онлайн книга «Навеки твой»
Ему бы следовало оставаться равнодушным, черт побери! Но случилось так, что когда он помчался ей на помощь, а потом увидел, с каким обожанием смотрит на нее Рейвенскрофт, то разглядел Венецию такой, какой она стала теперь, а не такой, какой она была, пока взрослела. Короче, он увидел в ней женщину. И не просто как таковую, но как женщину умную, чувствительную и чувственную, такую, которой он доверял больше, чем… да больше, чем кому бы то ни было. Может, даже больше, чем своим родственникам. За окном, во дворе Грегор заметил некоторое движение. Он пригляделся и узрел Рейвенскрофта и Чамберса, которые, стоя по щиколотку в снегу, изо всех сил старались изображать собеседников, увлеченных разговором. Грегор снова посмотрел на томик стихов Шелли. Если он хочет, чтобы эта парочка оставила его в покое, то пора приниматься задело. Он сунул руку в карман, нащупал бархатный мешочек, в котором лежало ожерелье, и достал его: – Венеция, я принес тебе кое-что. Она посмотрела на мешочек без особого интереса: – Что это? – Подарок. – Мне? – Да, тебе, – нетерпеливо произнес Грегор, величественным жестом протягивая ей мешочек. – Это ожерелье. Венеция не ответила. Даже не пошевелилась. Только смотрела на Грегора так, словно у него выросла вторая голова. Но щеки у нее порозовели. Грегор с трудом удержался от самодовольной усмешки. Венеция не такая, как все женщины! Другая на ее месте осыпала бы его ласками, смеясь от восторга и отчаянно кокетничая. Грегор глянул в окно, на которое откровенно таращились снизу Рейвенскрофт и Чамберс. Ха! Пусть не говорят, что он плохо знает Венецию! Так, но ведь она пока не приняла его подарок. Жаль, если он зря потратил деньги. Грегор ухватил запястье Венеции и втиснул бархатный мешочек ей в руку. Венеция растерянно моргнула. – Да не стой же столбом, – проворчал он. – Хотя бы взгляни на подарок. Венеция очень медленно распустила завязки мешочка и вытряхнула ожерелье на ладонь. Золотая цепочка мягко засияла, свесившись с тонких пальчиков. Грегор испытал истинное удовольствие: у Чамберса, оказывается, отменный вкус. Грум заслужил премию. Между тем Венеция не сводила глаз со сверкающего подарка. – Тебе нравится? – Я… я… – Венеция взяла золотую цепочку в пальцы и приложила к себе. – В честь чего это? Такого вопроса Грегор не ожидал и не нашелся что ответить. Он снова выглянул в окно и посмотрел на Рейвенскрофта и Чамберса, а те, в свою очередь, – на него. Венеция попыталась проследить за его взглядом, но Грегор быстро повернул ее к себе лицом. Венеция охнула и сердито посмотрела на руку Грегори, все еще сжимавшую ее запястье. Он даже представления не имел, насколько хрупкие у нее запястья, и его пальцы ощутили нежное тепло гладкой кожи. Черт возьми, но ведь Венеция просто прелесть! Особенно в эту минуту, когда отсветы огня в камине словно бы целуют ее кожу цвета спелого персика. Может, и вкус у этой кожи такой же, как у персика? Или у нее вкус сливок с сахаром, которые Венеция любит добавлять в чай? И есть ли в нем намек на пылкое желание, подслащенный страстью? Все это звучало неплохо, и Грегор решил, что должен ее попробовать. Он устремил досадливый взгляд в ту сторону, где прятались за каким-то хилым кустиком Рейвенскрофт и Чамберс. Если бы не они, он прямо сейчас изведал бы интригующий вкус Венеции. Он запечатлел поцелуй на ее запястье, овеяв его своим горячим дыханием. Венеция слегка приоткрыла рот и широко распахнула глаза. – Грегор! – выдохнула она. – Что с тобой?.. Ты не должен… я не… – Она густо покраснела и рывком высвободила руку. – Грегор, я не желаю быть объектом эксперимента! Эксперимента? Грегор пришел в недоумение, не сразу сообразив, что она имеет в виду. – А, это насчет моих слов тогда, в коридоре! Признаюсь, я весьма неудачно выбрал выражения. Даже не знаю, о чем я думал, когда говорил. Ты простишь меня? Венеция открыла было рот, но тотчас закрыла. Грегор неприметно усмехнулся. Венеция пользуется негодованием как щитом. Убери он этот щит – и она останется безоружной. Эта идея его вдохновила. Ну а что дальше? Ах да, он вручил ей подарок. Теперь очередь стихов. Если Венеция высмеет его, он перед ней извинится и, кстати, получит выигранные фунты стерлингов. Чувствуя себя в общем и целом удовлетворенным тем, как развиваются события, он раскрыл книжку на странице, отмеченной Рейвенскрофтом. Поднес книгу к глазам и прочитал с пафосом: Я проснулся. Увидел зарю, И вздохнул о тебе… Он не дочитал строчку до конца – его остановило изумленное выражение на лице у Венеции. Бедная девочка, видимо, была слишком потрясена, чтобы разразиться смехом. Пожалуй, стоит продолжить декламацию, чтобы поскорее вывести ее из этого состояния. Грегор откашлялся и продолжал, вящей убедительности ради прижав руку к сердцу: Ясный день осветил поля, Осушил росу на траве, Жаркий полдень упал тяжело На цветы и деревья в лесу… Каким образом полдень мог на что-то упасть, да еще упасть тяжело? Грегор однажды прочел стихотворение о могучем корабле, который затонул во время бури на море. Вот это были стихи что надо! – Грегор? – Голос у Венеции слегка дрогнул. Неожиданно для себя Грегор подмигнул ей и сказал: – Позволь мне дочитать. День устал, потянулся к концу. Надоев, как незваный гость… И я снова вздохнул о тебе. Грегор захлопнул книжку, не в силах вынести более ни слова. – Ну вот. Стихи. Для тебя. Что ты об этом думаешь? Венеция задыхалась от волнения. Она посмотрела на золотую цепочку, которая блестела у нее на ладони, потом перевела взгляд на томик Шелли в руке у Грегора. Такое не может произойти. Грегор не может стоять здесь с подарком и стихами, которые читал так, словно… словно… Смеет ли она думать об этом? Венеция сжала цепочку в ладони. Быть может, Грегор… Быть может, он любит… Сердце у нее подпрыгнуло. Венеция ничего не могла с этим поделать. Слова, произнесенные Грегором, «Я вздохнул о тебе» бесчисленным множеством крошечных иголочек впивались в кожу. – Я вздохнул о тебе, – повторила Венеция с упоением, и что-то в душе у нее вдруг освободилось. Она бросилась Грегору на грудь и прильнула губами к его губам. Грегор застыл на месте. Венеция отдалась порыву страсти. Она провела языком по губам Грегора, ухватившись за лацканы его сюртука, и прильнула к нему всем телом. |