Книга Нейрос. Коннект, страница 23 – Павел Иевлев

— Не знаю, с чем сравнить. Наверное, как вся дышка за всю мою жизнь. Или больше.

— Ладно, разберёмся, — я забрал у него карту, и убрал в карман, не без удовольствия оценив тоскливый взгляд, которым он её проводил.

— А ты думал, в сказку попал? — усмехнулся. я. — Не напрягайся, своё получишь. Это чтобы ты глупостей не наделал. А теперь главное — к старьёвщикам идём вместе. Ты будешь платить, но я буду рядом, понял? Купишь, что я скажу.

— Конечно! Когда идём? А то если я ещё раз школу прогуляю, отец мне жизни не даст.

— А когда там часы работы?

— Всегда. Но вечером торговцев больше.

— Тогда до вечера. Иди, учись, интик.

***

— Я с тобой! — сказала Колбочка.

— С чего бы?

— Всегда хотела посмотреть на рынок! И даже не пытайся меня отговорить!

Мы стоим на крыше, опираясь на ограждение, смотрим на вечерние огни проходящей над нами Средки и огромную луну над городом. Тут какая-то совершенно чумовая луна, чуть не в полнеба. То ли оптический эффект, то ли правда в этом мире она больше. Я заметил, что нижники любят торчать на крышах своих кондоминиумов, как будто их скромная высота приближает к роскоши вершков. Но башни всегда выше.

— Дженадин, я не уверен, что там безопасно.

— Брось, туда даже Кери таскается, а он патентованное ссыкло. Если бы там было небезопасно, рынок давно бы прогорел. Ну Док, ну пожалуйста!

— Послушай, я не хочу отвлекаться на присмотр за тобой.

— Ты говоришь так, как будто тебе лет сто! — возмутилась Колбочка, и я сдался.

— Ладно, пошли. Хотя я предчувствую, что пожалею об этом.

— И я пойду, — я обернулся и увидел Лиранию.

Она стоит на самом краю крыши, на узеньком бордюре за ограждением. Седьмой этаж, кстати.

— Ты же нас ненавидишь, — напомнила Колбочка.

— Ненавижу я его. Тебя просто презираю, — уточнила девушка.

— И за это мы должны водить тебя на прогулки?

— Я вообще не с тобой разговариваю. И не с тобой иду. Так что будь любезна, просто заткнись.

Она наклонилась всем телом вперёд, удерживаясь за ограждение только кончиками пальцев заведённых назад рук.

— А с чего ты взяла, что вообще куда-то идёшь? — разозлилась Колбочка. — Я тебя сейчас по пальцам пну, а утром мусорщики утилизуют тело. Знакомая картина? Что-то напоминает, дро?

— Ах ты сука толстожопая, — сказала Лирания тихо. — Рассказала-таки, да? Плюнула говном в спину? Да насрать мне, думай что хочешь, говори что хочешь и кому хочешь. Никто не докажет. Всем насрать.

— И ничего я никому не рассказала, — буркнула Колбочка. — Очень надо. Мир не крутится вокруг тебя, Лирка.

Лирания на секунду отпустила руки, зависла над пропастью так, что падение казалось неизбежным, а потом одним лёгким плавным движением развернулась на носке, перенося длинную стройную ногу за парапет. Раз — и она уже тут.

— Я. Иду. С вами, — сказала она жёстко, глядя мне в глаза.

«Хорошо движется, — подумал я-взрослый. — Танцы или единоборства?»

«Офигеть какая!» — завис я-подросток.

— Да пусть идёт, — сказала неожиданно спокойно Колбочка. — Может, повезёт, и там будут клановые. Продадим в походный бордель. Говорят, у них там любят, чтобы не в аренде. За такую тощую и злую много не дадут, но токи есть токи.

— Хватит её шпынять, Дженадин. Если вы будете сраться, я просто один пойду.

— Молчу, молчу.

— Зачем тебе с нами? — спросил я Лиранию.

— Не с вами. На рынок. Сама я не знаю дороги.

— Зачем тебе на рынок? — повторил я терпеливо.

— А тебе не всё равно?

— Нет. Я должен быть уверен, что ты не доставишь неприятностей.

— Хочу купить кое-что. Токи у меня свои. Проблем со мной не будет.

— Хочется верить… — ответил я, испытывая большие внутренние сомнения.

Я-взрослый послал бы их лесом. Я-пацан не могу.

Яйца быстрее мозгов, и я соглашаюсь.

***

— Это бывший вход в подземку, — сообщает нам Кери. — Точнее, в бывшую подземку, вход-то не бывший. Да и подземка, в общем, цела — только не работает…

Присутствие молчаливой и загадочной Лирании выбило его из колеи, и он заметно нервничает, то и дело косясь на девушку.

— Это эскалатор, такая лестница…

— Кэри, все знают, что такое эскалатор. Заткнись, — раздражённо отвечает Колбочка.

Она тоже дёргается и нервно оглядывается. Под землёй ей неуютно. Я её понимаю — место выглядит негостеприимно. Неработающий эскалатор привёл нас в большой нижний вестибюль, где темно, пыльно и плохо пахнет. В основном из-за валяющихся на путях мешков с мусором. Похоже, зародившаяся там жизнь скоро изобретёт колесо. Или сразу колёсную пару, для уходящих в темноту тоннеля ржавых рельсов.

— Нам сюда, — Кери спрыгивает с платформы на пути и достаёт из рюкзака фонарик. — Недалеко, один перегон.

— Тут опасно? — спрашивает осторожно Колбочка.

— Нет, просто темно, — успокаивает её парень. — Никого крупнее пегли тут не водится, а люди ходят редко.

— Ненавижу пеглей, — бурчит девушка, но послушно идёт за проводником.

Я замыкаю наш маленький отряд, придерживая пистолет в кармане куртки. Я тоже не любитель заброшенных подземелий.

Идти по шпалам неудобно, но ещё неудобнее обходить по стеночке стоящий на путях поезд. Состав похож на наши, отличия только в дизайне вагонов, ничего интересного. Поезд населён, там горят любимые неоновые фонари, тёмными силуэтами на окнах передвигаются люди, изнутри на нас смотрят прилипшие к грязным стёклам лица. Масок тут почти никто не носит. Задние вагоны торчат на станцию, и дойдя до последнего, мы поднимаемся на платформу по корявой деревянной лесенке.

Здесь горит свет, хотя и не так ярко, как стоило бы. И здесь рынок. Станция огромная, видимо узловая, несколько параллельных путей расходятся в пучок тоннелей. Они перекрыты дощатыми щитами, образуя большую подземную площадь, на которой плотными рядами расставлены торговые точки.

Неоновые вывески, но под ними столы, разделённые листами пластика, ржавого металла или просто занавесками. Ящики с непонятным содержимым. Тряпки прямо на полу, по которым вперемешку разбросаны предметы быта, упаковки еды, детали одежды и части механизмов. У нас такие рынки традиционно называют «птичьими», или просто «барахолками». Сейчас их мало где встретишь, люди живут недостаточно плохо, чтобы переходить к таким формам торговли. Но здесь, я смотрю, процветает. Засёк небольшой ларёчек с лекарствами, отметил про себя, что надо будет оценить ассортимент, а то у меня очень резвая младшая сестра и нет даже пластыря.