Книга Референс. Карандаш и уголь, страница 39 – Павел Иевлев

— Дочери? — поразился я.

Этот хрен в первый раз публично признал, что у него не сын. Что-то крупное в лесу сдохло. Причём, возможно, не само по себе. Может быть, на него, например, слон сел.

— Я прошу вас подтвердить либо опровергнуть эту информацию, а не повторять за мной отдельные слова.

— Да, ваша дочь полностью здорова.

— Биологические интерфейсы функционируют адекватно?

— В полной мере, — заверил его я. — В дальнейшем проблем отторжения не ожидается.

— В таком случае, наш дом не нуждается больше в ваших услугах. Вознаграждение будет выплачено через вашего рекомендателя, — он кивнул на Слона, тот закивал головой в ответ.

Я подождал, убедился, что разговор окончен, а прощаться со мной или, к примеру, сказать «спасибо» — много чести, и пошёл собираться.

— Отбываем в расположение, — сообщил я Альке, разбудив её. — Хватит дрыхнуть, собирай свои тряпочки.

— Но… Что случилось? — захлопала она спросонья глазами. — Почему?

— Да чёрт его поймёт. Но давай свалим, пока Креон не передумал.

— Я… Я не хочу!

— Даже так? — удивился я. — Вообще-то дело шло к тому, что нас тут тихо замочат во славу политики неразглашения.

— Ну и что? Калидия…

— Ах, Калидия. Ну да, понятно. Очень романтично, ничего не имею против, личная жизнь — это святое. Но нас, вообще-то, не спрашивают. Креон велел выметаться — мы выметаемся. В темпе вальса. Ать-два.

— Но я забегу к Кали попрощаться? Пожалуйста!

— Ладно, но не затягивайте прощание. Разочек-другой, не больше.

— Фу, как вам не стыдно! — густо покраснела Алиана.

— Военный юмор.

— Пошлый юмор.

— Это ты ещё мой медицинский юмор не слышала. Давай, бегом. Жду в своей комнате, но не больше получаса. На заставляй нарушать ваш тет-а-тет.

Прождал, на удивление, всего минут десять.

— Быстро вы, — удивился я, увидев на пороге грустную Алиану.

— Калидия хочет с вами поговорить.

Девушка сидит официально одетая, но без маски.

— Я рассказала отцу всё, — заявила без предисловий.

— Я догадался.

— Это была его инициатива. Он спросил, я ответила.

Надо же, она почти оправдывается.

— Он сказал, что ситуация изменилась, наличие наследника перестало быть значимым, — продолжила Калидия, — а также приказал держать оболочку в готовности. Я не знаю в точности, что произошло, но к вам претензий нет.

— Я думал, Креон будет в ярости, что я его прокинул с его планами.

— Вы не понимаете, — покачала головой девушка. — Отец не относится эмоционально к простецам. Они лишь инструменты. Вы оказались неподходящим инструментом, и только. Он убил бы вас, но лишь по необходимости. Сейчас необходимости больше нет.

— Очаровательно, — кивнул я. — Но мне, признаться, тоже нет дела до вашей чудесной семейки. Душите друг друга сами. На, вот, на память.

Я вручил ей законченный портрет — на нём красивая растрёпанная девчонка, смотрящая на мир весело и задорно. Техника примитивная, штрихи грубые, фон не проработан, но мне нравится. На нём она настоящая, без застывшей корки аристократического говна. Может быть, моё колдунство сработает, и однажды она станет такой, хотя бы в моменте. А может быть, и нет. Я сам хреново понимаю, как это всё устроено.

— Спасибо, — сказала она после долгой паузы, всматриваясь в рисунок. — За портрет и вообще. Я понимаю, что вы рисковали из-за меня.

— Не из-за тебя, девочка, — покачал я головой. — Просто так было правильно.

Она молча кивнула, приняв к сведению. У Альки глаза блестят от слёз, на щеках мокрые дорожки. Поди ж ты, чувства. Эх, молодость-молодость.

Ушёл, оставив их прощаться, и на этот раз ждал куда дольше.

***

В гостинице меня горячо обняла Змеямба, и мы с чувством поцеловались прямо в холле, под одобрительные аплодисменты тех, кто там находился.

Судя по деловой суете и собранным рюкзакам, как минимум часть группы собралась куда-то выдвигаться.

— А ты дёргался, — сказала она довольно. — Всё разрулилось само собой. Зайди к Слону, он доведёт до тебя обстановку в части касающейся.

Слонище сидит в своём номере довольный, как слон.

— Ты, Док, конечно, мог бы меня предупредить, что сольёшься, — покачал головой командир, — но я и так догадался, что у тебя рука не поднимется. Так что у меня сразу были планы «Б» и «В», а также план «Ж», на самый крайний случай.

— И какой из них сработал? — поинтересовался я.

— Никакой, — развёл руками Слон. — Креон, проигнорив конторских, обратился напрямую ко мне. Предложил сменить нанимателя. Ему внезапно требуется силовая поддержка и личная охрана.

— У него же гвардия есть.

— Его впечатлило, как легко и изящно мы вынесли тех ненатуралов, которые тебя спёрли. А ведь у них тоже была гвардия. Между нами, Докище, они выглядят куда страшнее, чем дерутся. Их экзоскелеты, киберначинка и электропушки очень крутые, но сами ребята туповатые, боевого слаживания нет, инициативы вообще ноль. Болваны железные.

— У них заглушки в бошках стоят, — поделился я. — Подавители высшей нервной деятельности на время контракта. Заработают пенсию, заглушки вынут, и как новенькие — с баблом и без неприятных воспоминаний.

— Вот и я говорю, — кивнул Слон. — Болваны.

— Так ты, надо полагать, согласился.

— Моментально!

— И что же, Контору кинул?

— Ну, не то чтобы прям «кинул»… Вернём их на Родину в целости и сохранности. Контракт у нас был на охрану, мы их честно сохранили, а что Креон вместо приза им залупой по губам поводил — не наша проблема.

— И типа никто ничего не поймёт? — засомневался я.

— Ну, поймёт, наверное. Куратор Конторы — та ещё падла. Но формально мы чисты, а остальное… Уж больно плата хороша, Док. От такого не отказываются.

— Ихор?

— Так ты в курсе?

— Я его даже в руках держал. Ну, почти. Видел, как тебя сейчас.

— Тогда ты понимаешь. Кто откажется от вечной жизни?

— Я откажусь.

— Ну вот разве что ты. Но ты, — не обижайся, Докище, — всегда был с изрядной припиздью. Я тебя уважаю, пойми, но это так.

— Есть такое, — не стал спорить я. — Ты мне другое скажи, Слоняра. Чисто между нами — ты ведь с самого начала хотел Контору прокинуть и ихор себе забрать? Я не осуждаю, просто уточнение.

— Да, — твёрдо ответил Слон. — Кому другому соврал бы, но тебе скажу честно — ты прав. Я за такой приз готов на всё. Реально на всё. Мне с детства не нравилась тема, что я однажды постарею и сдохну. Потому что это перечёркивает всю жизнь. Какого хера стремиться, учиться, воевать, зарабатывать, заводить детей, изменять мир, если ты сдохнешь? Меня не будет — это как вообще? На кой черт тогда нужен весь этот Мультиверсум, если меня нет? На кой черт все его чудеса, если я помер? На кой черт нужна жизнь, если она кончится?