Книга Отель «Тишина», страница 17 – Аудур Ава Олафсдоттир

— Точно. Джон Уэйн. «Непобежденные».

Я говорю, что не плотник и к тому же у меня нет нужного инструмента. И собираюсь встать.

— Без проблем, — отвечает он. — Вы мастер на все руки, я достану инструменты.

Когда я собираюсь заплатить, хозяин трясет головой. Вместо денег просит меня посмотреть трубы на кухне.

— Позже, — говорю я.

— Хорошо, в следующий раз, — соглашается он.

Хозяин провожает меня до двери, кошка тоже встает и следует за нами. И тогда я замечаю, что она одноглазая. Наклоняюсь, чтобы ее погладить.

— Кошки всегда живут дольше людей. Если не твоя, то какая-нибудь другая.

Хозяин стоит в дверях и указывает на вывеску в темном окне напротив, такие я уже видел повсюду в городе: «Сдается комната».

— Большинство жителей сдавали комнаты туристам. Мы надеемся, что туристы вернутся. Вчера в ресторан приходил один иностранец из отеля, сегодня вы. Это внушает оптимизм.

Когда я с тобой, я хочу быть героем, каким мечтал быть в семь лет: идеальным мужчиной, который убивает

Вернувшись в отель, я застаю кинозвезду у стойки, они с парнем о чем-то беседуют. При виде меня оба быстро замолкают. Она оборачивается и здоровается со мной.

Это трудно объяснить, но меня вдруг охватывает желание прикоснуться к этой женщине, погладить ее по спине, чувство среднее между тем, когда гладишь кошку и свежеобшитую панелями стену. Следом возникает другое чувство, словно предвкушаешь приход весны, а она все не приходит, по крайней мере так, как ожидаешь.

— Я все еще навожу справки о мозаике, — проговаривает парень и поворачивается к женщине.

Такое ощущение, словно он объясняет ей что-то обо мне, потому что она снова смотрит в мою сторону, а затем кивает ему в знак согласия.

В коридоре, ведущем к номеру, меня кто-то окликает. В дверях стоит мужчина моего возраста в белом банном халате и в носках с леопардовым принтом, между халатом и носками торчат толстые волосатые икры. Пояс халата свободно висит на талии. Похоже, это и есть второй иностранец.

В одной руке он держит бутылку со светло-желтой жидкостью, в другой — стаканчик для зубной щетки и хочет предложить мне выпить.

Поблагодарив, отказываюсь, добавив, что иду в номер.

Произнося это, понимаю, что звучит не очень убедительно. Вот и он говорит:

— Вы спешите? Мы могли бы сыграть в шахматы. Вам знаком атакующий стиль Таля?

Размахивает бутылкой и делает один шаг в узкий коридор, упираясь рукой в противоположную стену, так что мне трудно пройти мимо.

Говорит, что, услышав дрель в соседнем номере, сделал вывод, что я занимаюсь строительными работами.

Я отвечаю, что в отпуске.

Он радуется, словно попал в самую точку.

Перефразировав свой вопрос, интересуется, на чьей я стороне.

— Ни на чьей. Я сам по себе.

— Кто вас прислал? Уильям?

— Нет.

— У вас должен быть план. У всех есть план.

Business is all about focus.

Он понижает голос и оглядывается. Коридор сворачивает за угол, и в какое-то мгновение я вдруг вижу в конце коридора маленькое обнаженное существо, бледное тельце, которое затем быстро исчезает, как боящаяся света ящерица.

— Сюда никто не приезжает без дела. Здесь сейчас невероятные возможности, общество слабое, инфраструктура разрушена, и можно заключить хорошие сделки. Мой друг покупает участки и строит.

Я словно отчетливо услышал голос мамы: война — это золотая жила.

Мужчина стоит передо мной и, налив в стаканчик из бутылки, опустошает его.

Я протискиваюсь мимо него.

— С самого детства мне хотелось кого-нибудь убить, — доносится мне в спину его голос. — Единственный способ сделать это легально — пойти в армию. Когда мне исполнилось девятнадцать, мечта исполнилась.

Жду, что он спросит, доводилось ли мне убивать. Тогда я отвечу, что ловил форель.

Однако вместо этого он говорит:

— Нужно выстроить систему, которую противник не поймет.

Шахматы — это сражение и красота. Так думал Михаил Таль, ведя свое войско к победе, жертвуя одним бойцом за другим.

Май

Открыв дверь номера, я сначала замечаю лужу на полу, затем укутанного в полотенце мальчика, который сидит на стуле, свесив голые ноги. Его мать в спешке меняет постельное белье, простыня скомкана, подушка на полу. У нее мокрые волосы. Она положила мои девять вещей в ряд, одну за другой. Заметив меня, мальчик зажал уши руками.

— Простите, — первое, что произносит девушка. — После того, как вы отремонтировали трубы, ваш душ — единственный исправный в отеле. У нас очень маленький напор воды. Только капает. Вот я и воспользовалась возможностью, когда вы ушли в город.

«У нас» — это явно у них с сыном.

Она рассказывает, что мальчик выбежал из душа, отсюда и лужа на полу. А потом Адам забрался в кровать.

Значит, мальчика зовут Адам.

— Он так обрадовался, — объясняет она, собирая мокрые полотенца.

Мальчик следит за нами, не разжимая рук.

Она снова извиняется, добавив, что должна была спросить разрешения. Я отвечаю, что нет повода для беспокойства, и обещаю посмотреть трубы в их номере.

Она признается, что хотела бы попросить меня переселиться в номер на другой стороне коридора. Она его как раз приготовила.

— Тогда вам не придется смотреть на стену с пулевыми отверстиями, у вас будет вид на побережье, как у нас с Адамом.

Единственная проблема — душ, но ей пришло в голову, что я мог бы посмотреть трубы. Решить проблему — так она это сформулировала.

Унеся укутанного в полотенце сына в их номер, женщина появляется снова. Я замечаю, что она собрала мокрые волосы в пучок и скрепила резинкой, Лотос иногда так причесывается.

Собрать мои пожитки, девять вещей, — дело недолгое, и вот я уже иду за ней в свой новый номер.

Она перестелила кровать и раздвинула шторы, а Фифи, по ее словам, принес письменный стол.

— Я заметила, что вы пишете, — добавляет она, внимательно разглядывая меня.

Фифи — это, очевидно, брат, а она имеет в виду мои дневники.

Над кроватью висит пейзаж, похожий я уже видел в фойе и в своем прежнем номере: зеленые кроны деревьев, зеленые тени, зеленоватое небо. В центре — сноп света, в котором стоит леопард.

Подхожу ближе, чтобы получше рассмотреть изображенное.

— У нас в каждом номере висит картина, — поясняет она, встав около пейзажа.

Все три картины явно написаны одной рукой, к тому же в правом нижнем углу они помечены инициалами А. Д. Она говорит, что понятия не имеет, кто художник, но слышала, что на картинах изображен лес в окрестностях города.