Книга Найди, страница 66 – Фэя Моран

Мне хочется сказать, что я совершенно не против была бы сейчас исполнить его желание, но язык не поворачивается подобное ляпнуть. Потому что пока не могу себе позволять таких безрассудств, помня какой огонь обычно горит в груди, когда я его целую.

— Это всё, чего бы ты пожелал? — спрашиваю я.

Он с улыбкой кивает.

— Какой-то скудный у тебя список желаний, — хмурюсь я.

— Вовсе нет. Он прекрасен.

Я киваю и ему, и самой себе, и придумываю очередную игру, в которую хочу его затянуть.

— Тогда сделаем так. Я поцелую тебя, если ты расскажешь мне что-нибудь о себе, чего я не знаю. Что-нибудь… весёлое.

Гай горько ухмыляется:

— Мне понадобится больше часа, чтобы вспомнить хотя бы парочку таких историй. У меня их совсем немного.

— Я не против. — Я опираюсь локтем на спинку дивана, подложив ладонь под голову. — Давай. Слушаю.

Он издаёт смешок, опустив голову к своим пальцам. Теребит кольца, задумываясь.

— Однажды мы с Камиллой объелись дури Нейта.

Я смеюсь:

— И как это произошло?

— Он притащил в тот день приготовленные им кексы, в которые была напихана дурь. Мы с Камиллой этого не знали и съели в тот день все двадцать кексов.

Я прыскаю от смеха, вспоминая, как ужасно вела себя я, когда обнюхалась порошка из галлюциногенных грибов. Вероятно, Гай с сестрой вели себя не лучше.

— И что потом? — спрашиваю я.

— Проснувшись утром в аэропорту Лаоса, мы договорились, что больше ничего приготовленного Нейтом есть не будем. До сих пор понятия не имею, как мы там оказались.

Я хохочу так сильно, что у меня разболелся живот, а потом и раненая нога. Поэтому я закрываю ладонью рот, тыча Гая в грудь пальцем и приговаривая:

— Больше ни слова! Не смеши меня больше, а то я умру!

— Не надо умирать, милая. Больше не буду шутить. Но ты должна мне теперь поцелуй. Таков был уговор.

А я уже и не слышу никаких других его слов, кроме этого «милая». У меня в груди всё трепещет, и позабытое чувство нужности кому-то заполняет меня без остатка.

Я больше не смущаюсь, не стесняюсь, не пытаюсь казаться той, кем не являюсь. Я уже наклоняюсь к нему, пододвигаясь ближе: так близко, что моя грудь упирается в него.

И, конечно, целую.

Его губы такие приятные, и меня уносит куда-то очень далеко, может, даже в сам космос, когда его руки хватают мою голову, запуская пальцы в волосы. Когда, не отрываясь от моих губ, он углубляет поцелуй, засовывая язык мне в рот, а я испускаю стон, потому что невозможно было бы противиться этому вырывающемуся из самой груди звуку.

Лёгкие сжимаются, сердце стучится о грудную клетку, желая вырваться и убежать куда-нибудь. Я прижимаюсь к его телу сильнее, уже сажусь на его колени, обхватываю руками шею. Уже не чувствую ни раненой ноги, ни царапин и синяков. Его же руки хватают и мягко сжимают мою талию.

Мы одновременно поворачиваемся в сторону, глядя на висящие чёрные часы, пока наше громкое дыхание сотрясает стены.

23:59.

Одна минута — и я совершеннолетняя.

— Гай, — поворачиваюсь я к нему обратно, закидывая руки на его шею и продолжая сидеть на его бёдрах. — Гай, я хочу тебя. Я больше не могу сдерживаться.

Он вглядывается мне в глаза, убирает мои волосы от лица, касается большим пальцем губ.

— Ты хочешь получить свой подарок? — спрашивает Гай.

Я громко дышу, я трясусь от желания, но и одновременно с этим вроде как ещё сохраняю рассудок. Шепчу ему:

— Да. Хотелось бы его видеть.

Он улыбается, поправляя взъерошенные волосы и глядя на меня с явным удовольствием и интересом. Потом, пока я продолжаю сидеть у него на коленях, его взгляд несколько секунд ползёт по всему моему телу вверх-вниз. Он будто упивается моим видом. Потом говорит:

— Ложись, и я продемонстрирую тебе твой подарок.

Я удивлённо насупливаюсь.

— Какой?

«Ложись»... Что ещё может подразумеваться под этим словом? Кажется, мой мозг уже обо всём догадывается, несмотря на то, что я пытаюсь включать дурочку.

— Ложись, Каталина, и всё увидишь.

— Ты хочешь...

...заняться со мной любовью? — продолжает мой мозг, но Гай словно его слышит и отвечает:

— Нет. — Он качает головой. — Всё твое тело сейчас в синяках, у тебя повреждена нога, Каталина. Я не хочу делать тебе больно... Но я попытаюсь сделать тебе приятно другим способом.

У меня учащается дыхание, хотя я и пытаюсь это скрыть, потому что не хочу выдавать своё осознание. Но я послушно ложусь, ощущая, как в груди сжимаются лёгкие, как голова требует подчиняться, как сердце уверяет меня, что я поступаю правильно.

В конце концов, мы ведь теперь муж и жена. Даже если ещё не было никакой свадьбы.

Гай встаёт с дивана, теперь уже стоит надо мной, не смея отворачиваться, глядя прямо мне в глаза томным взглядом. А потом он вдруг начинает снимать свои кольца. Я судорожно сглатываю, когда непривычно пустыми от колец руками он проводит по внутренней стороне моих бёдер, стараясь не надавливать на синяки или царапины, а потом наклоняется и, обхватывая за талию, притягивает меня ближе к себе: я едва не упираюсь задом между его ног.

— Я не сделаю тебе больно, — повторяет он. — Только приятно.

Из моего горла вырывается резкое «Ах», когда он раздвигает мне ноги. Отсюда я вижу, что Гай не собирается расстёгивать ширинку, что не собирается снимать с себя штаны. Он просто... наклоняется к нижней части моего тела.

О боже...

Он медленно, словно давая мне возможность остановить его, если я вдруг не захочу продолжения, приподнимает платье, затем пальцами хватается за края моих трусиков.

Я почти вполне реально задыхаюсь.

— Хочешь, чтобы я остановился? — спрашивает его голос.

— Нет... — выдыхаю я, неспособная дышать ровно. — Нет, не хочу.

На часах уже 00:02. Я уже как две минуты совершеннолетняя.

И тогда в полной мере убедившись в том, что я совсем не против происходящего, Гай осторожно стягивает с меня нижнее бельё.

Я умираю, я желаю, чтобы это никогда не заканчивалось, я совершенно не стыжусь того, что оказалась под ним неприкрытая. Что он видит то, что ещё никто никогда не видел. Самую сокрытую часть меня.

Внутри всё переворачивается, паникует, а голова опьянена, но при этом я трезва на все сто процентов и полностью осознаю всё, что сейчас со мной делается.

— Постарайся не издавать громких звуков, — шепчет Гай, находясь между моих ног. Я чувствую его дыхание у себя внизу. — Нас могут услышать.