Книга Найди, страница 95 – Фэя Моран

Зал полупуст, но всё же на дальних столиках сидят молодые девушки, которые совсем не стесняются бросать взгляды на Гая. От такого количества женского внимания в его сторону мне становится некомфортно и вызывает сплошную злость.

— Они все так пялятся на тебя, — говорю я, оглядываясь по сторонам.

Зато зелёные глаза передо мной устремлены только на меня. А их обладатель мне говорит:

— Какая разница, если я смотрю только на тебя? Этого должно быть достаточно, моя Роза.

— А пусть не смотрят на то, что принадлежит мне.

У него слегка поднимаются брови:

— Вот как. Я принадлежу тебе? Так ты у нас собственница?

— Всё честно. — Пожимаю плечами, беря в руку бокал с водой. — Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне.

— Как скажете, ваше высочество, — ухмыляется Гай. — Как вы скажете, так и будет.

— Ну и правильно, — бурчу я.

Салат под необычным названием «нисуаз» лежит передо мной в украшенной золотистыми узорами тарелке. Я вижу аккуратно выставленные сваренные, разделённые ножом на две половины яйца, кусочки тунца, овощи и листья салата. Запах такой аппетитный, что я вдруг только сейчас понимаю, как сильно проголодалась.

— Может, сперва дождёмся горячего блюда? — предлагает Гай, взглянув на то, как я схватилась за вилку.

— Я думала, я уже получила горячее блюдо, — говорю я, намекая на него.

Гай округляет глаза, едва не поперхнувшись.

— Ты не перестанешь меня удивлять сегодня? — спрашивает он, отпивая немного воды.

— Нет. Хочу быть такой же непредсказуемой, как и ты.

— Я довольно предсказуем, Каталина.

— Я бы так не сказала.

Он выгибает бровь в вопросе, но потом решает изменить своё желание снова об этом заговорить. Выражение лица меняется. Он скрепляет руки в замок на столе.

— Софи хочет сделать нас крёстными своего сына, — вдруг произносит Гай.

Я округляю глаза: не от самого факта желания Софи, а от прозвучавшего слова «сын».

— Так значит, всё-таки точно известно, что у них будет сын? — спрашиваю я.

— Да. Теперь точно известно. Они хотят назвать его Томми. Кажется, решение окончательное.

На моих губах сама по себе расплывается широкая улыбка.

— Это очень мило... Но... почему я?

— Я – их друг, а ты – моя жена. Всё довольно разумно.

— Нейт с Зайдом обижаться не будут? — шуточно произношу я.

Издав краткий смешок, а потом наградив меня своей прекрасной улыбкой, он говорит:

— Вообще-то они давно договорились между собой. Зайд не будет ничьим крёстным, он ведь мусульманин... По крайней мере, этнически. А вот Нейт с Моникой собираются стать крёстными наших детей в будущем.

Я поперхнулась водой, которую рискнула отпить в момент такого разговора, и Гай теперь вынужден постучать пару раз по моей спине.

— Что? — переспрашиваю я, достаточно прокашлявшись. — Наших детей?

— Если не захочешь, они могут у нас и не быть. Не пугайся. — Он поднимает руки, будто сдаётся. — В конце концов, тело твоё, и ты сама будешь решать, как им распоряжаться.

— Думаешь, меня смутило это?

Он задумчиво глядит на меня, затем хватает оливку из принесённой тарелки и бросает в рот. Облизывает губы.

— А что ещё не так? — спрашивает Гай.

— Если я рожу детей... получается, это будут наследники Могильных карт? Это будут… маленькие Харкнессы?

— Да, получается так.

Я завороженно раскрываю глаза, окунаясь в фантазии.

— Ничего себе... Представь только, я буду одной из тех, кто будет творить историю. В будущем меня бы поместили на стену с вашими портретами.

— То есть, факт самого рождения ребёнка тебя не смущает?

— Нет, а должен?

Гай очень удивлён. Невероятно люблю его удивлять.

— То есть, ты была бы готова родить ребёнка от меня?

— Если нужно будет, да. Почему бы и нет?

— И при каких, интересно, обстоятельствах нужно будет? — усмехается он, скрещивая руки на груди.

Я перекладываю в свою тарелку поданный ещё горячий рататуй с большого подноса, потом откусываю небольшой кусочек белого багета.

— Например, если мы будем жить счастливо без всяких дурацких проблем, — отвечаю я. — Или когда нам станет скучно.

Гай смеётся:

— Станет скучно... Не думаю, что люди делают детей от скуки.

— Люди не делают, а мы сделаем.

— Ты чудесное создание, Каталина Харкнесс.

— Как и мой создатель, — шепчу я в ответ.

Он улыбается, и мы наконец полноценно приступаем к еде.

* * *

Когда мы заканчиваем ужин, на улице уже глубокая ночь. Я не помню, чем мы занимались столько времени в ресторане. Большую часть просто разговаривали обо всём, о чём только можно, а потом заедали разговоры десертом, наверное.

И сейчас, спустя несколько часов, мы уже снова сидим в его машине.

— Как тебе ужин? — спрашивает Гай. — Немного затянулся, да?

Я гляжу на высвечивающееся на дисплее возле бардачка время: 01:27. Коротко смеюсь:

— Да, не то слово.

— Домой возвращаться не хочется.

Я поворачиваюсь к нему, грустно киваю, потому что полностью с ним солидарна.

Дом... Как странно, что поместье Харкнессов теперь по сути действительно считается моим домом. Хотя мысли о родителях всё чаще и чаще меня посещают.

— Можем не ехать, — предлагаю я с надеждой в голосе. — Хотя бы часок. Или пару.

— И чем же займёмся этот часок или пару?

Все мои непристойные мысли, мигом проскочившие в голове, наверное, показались даже на моём лице, потому что Гай вдруг усмехается, выпустив смешок.

— Дай угадаю, — говорит он. — Ты хочешь продолжить наш вечерний разговор?

— Нет. Разговор продолжать не хочу, — честно отвечаю я, полностью отказываясь от смущения или чувств, похожих на него. — Хочу перейти сразу к делу.

— Хорошо. Будь по-твоему, моя Роза.

Он вдруг выходит из машины и садится на заднее сиденье. Я поворачиваюсь к нему.

— Иди ко мне, — просит Гай, хлопая себя по колену. — Думаю, на переднем сиденье не совсем удобно переходить к делу.

— И что же ты будешь делать там? Тоже самое, что и в мой день рождения, или то, что ты сделал наутро после него?

Он отрицательно качает головой. И хоть у меня уже задрожали колени от волнения, я всё же делаю, как он сказал. Я складываю подол платья, обхватывая его целиком. У меня обнажаются ноги, когда я перелезаю назад, но мне уже всё равно. Руки Гая перехватывают меня под мышками, помогая сесть, а потом кладут на сиденье. Теперь я лежу на спине, а Гай нависает надо мной сверху.