Онлайн книга «Лекарь Империи 2»
|
— А плазмаферез, который мы ей сделали, — я закончил свою аналогию, — это как будто мы прислали специальный отряд, который вошел в крепость и вычерпал всю отравленную воду из колодцев. Мы убрали яд. Теперь крепость, ее организм, сможет наконец-то начать восстанавливаться. Гогиберидзе, который все это время молча и очень внимательно слушал мой «разбор полетов», только одобрительно качал головой. — М-да, Разумовский, — протянул он, когда я закончил, и в его голосе слышалось неподдельное удивление. — Ваша способность выстраивать логические цепочки впечатляет. Распутать такой клубок, основываясь на минимуме данных… Это уровень. Признаю, я бы до такого не додумался. Шаповалову действительно повезло с вами. * * * Вечер уже давно перестал быть томным и плавно перетек в глубокую, бархатную ночь. В просторной спальне элитной квартиры в престижном спальном районе Мурома, в огромной кровати с балдахином, лежал следователь по особо важным делам Гильдии Целителей, Корнелий Фомич Мышкин. Он был совершенно голый, если не считать легкой шелковой простынки, которая едва прикрывала его худощавое, но на удивление мускулистое тело. Рядом с кроватью, у зеркала, одевалась Анна Витальевна Кобрук, Главный Целитель Центральной Муромской Больницы. Она уже натянула свою строгую юбку-карандаш, теперь застегивала пуговицы на белоснежной шелковой блузке. Вид у нее был, как всегда, безупречный, но в движениях угадывалась легкая усталость. — Анечка, — Мышкин лениво потянулся, и его голос в ночной тишине прозвучал как-то особенно интимно и бархатисто. — Ну куда ты так спешишь? Может, останешься хотя бы сегодня? Мы же так хорошо посидели. Такой отличный был вечер. Такой вкусный ужин. Кобрук, не оборачиваясь, только хмыкнула. — Нет, Корнелий, не останусь. Я хочу спать. В своей собственной кровати. И потом, у меня еще куча работы. Я вон, с собой целый портфель бумаг притащила. Буду до утра отчеты проверять. — Ты слишком много работаешь, Аня, — он сел в кровати, и простынка сползла, обнажая его торс. — Тебе бы отдохнуть. Развеяться. — Нет, Корнелий, не надо мне отдыхать, — она резко оборвала его. — Мне и так хорошо. Мышкин вздохнул. — Ладно, как скажешь. Но раз уж мы заговорили о работе… нам нужно кое-что обсудить. Кобрук напряглась. Она перестала застегивать блузку и, повернувшись к нему, смерила его настороженным взглядом. — Что такое? Что-то случилось? — Да, случилось, — он кивнул. — Адепт Разумовский… Кобрук закатила глаза. — Опять этот Разумовский! Господи, да что же это такое! В последнее время в моей жизни стало слишком уж много этого адепта Разумовского! Он что, опять что-то натворил? — Нет, Анечка, на этот раз успокойся, — Мышкин усмехнулся. — Ничего страшного он не натворил. Даже, скорее, наоборот. Он тут, можно сказать, тебе подсуропил немножечко. — Что, в смысле? — она удивленно приподняла бровь. — Куда это он меня «подсуропил»? — А вот куда, — Мышкин стал серьезным. — Ко мне приходила Марина Ветрова, мать Сеньки Ветрова, если ты помнишь… — Да помню я! — воскликнула Кобрук, своим тоном подталкивая его переходить к делу. |