Книга Лекарь Империи 3, страница 45 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

В десяти шагах от меня, под светом фонаря, стояла Вероника. Судя по всему, она стояла там уже какое-то время и видела весь наш разговор с Кристиной.

Черт. Опять.

— Беги, двуногий, беги! — запаниковал Фырк у меня в голове. — Тревога! На нас надвигается грозовой фронт восьмого уровня! Сейчас будет сцена ревности с метанием молний и битьем посуды!

Но бежать было уже поздно. Вероника, заметив, что я ее увидел, медленно, с грацией хищницы пошла прямо ко мне. Ее лицо было абсолютно непроницаемым, как у игрока в покер, но в глазах плескался холодный, темный вопрос.

Ну что ж, Илья Разумовский. Попробуем объясниться. Снова.

* * *

Кабинет старшего врача смены на станции скорой помощи погрузился в густой вечерний полумрак. Единственным источником света была старая настольная лампа, выхватывающая из темноты стопку бумаг и уставшее лицо Федора Максимовича Волкова. Он сидел за столом, вчитываясь в строки отчетов, но мысли его были далеко.

В дверь тихо, но настойчиво постучали. Не дожидаясь ответа, она открылась, и в кабинет вошел Григорий Сычев. Вид у него был необычно решительный, даже дерзкий.

— Федор, нам нужно поговорить.

Волков медленно отложил документы.

— О чем, Гриша? Что-то на смене?

— О деньгах, — отрезал Сычев, подходя ближе. — Я хочу больше.

Волков удивленно приподнял бровь.

— С чего вдруг такая спешка?

— Я устал, Федор, — в голосе Сычева прозвучали нотки неподдельного измождения. — Каждый вызов — как по минному полю ходишь. Эти молодые адепты теперь везде, смотрят на тебя как на микробов под лупой, каждый шаг записывают. Моя фельдшерица, эта Яковлева, строчит отчеты так, будто диссертацию пишет! Я за такие нервы хочу получать больше.

Волков медленно откинулся в своем старом, скрипучем кресле.

Слова Сычева упали на благодатную почву. Его самого последние дни терзало какое-то смутное, необъяснимое беспокойство.

Там, глубоко внутри, где жила его «Искра», он ощущал странное, едва заметное дрожание. Колебания. Тревогу. Как будто кто-то далеко-далеко ударил в огромный колокол, и до него донеслось лишь слабое, но настойчивое эхо.

— Знаешь что, Гриша? — наконец произнес он. — А давай мы, наоборот, пока это дело приостановим.

Сычев удивленно уставился на него.

— Что? Почему? Все же идет как по маслу!

— Чутье, — коротко ответил Волков. — Что-то не так в последнее время. Воздух будто дрожит.

— Да брось ты! — отмахнулся Сычев. — Какое еще к черту чутье? Денег зажал — так и скажи!

Но Волков только отрицательно покачал головой. Годы практики на скорой научили его двум вещам: всегда иметь при себе запас адреналина и безоговорочно доверять своей интуиции.

Его «Искра» была не просто источником силы — она была его барометром, его системой раннего оповещения. И она никогда не ошибалась.

— Моя «Искра»… она беспокоится, — сказал он, глядя куда-то в темноту. — Тревожится, как перед сильной грозой.

Он встал, подошел к окну и вгляделся в россыпь огней вечернего города.

— Давай просто переждем. Недельку-другую. Пусть все успокоится, уляжется. А там и видно будет.

Сычев недовольно засопел.

— И что, из-за твоих этих… предчувствий… я теперь деньги терять должен?

Волков повернулся к нему. Взгляд его был тяжелым и холодным.

— Лучше потерять немного денег, чем всю свою свободу, Гриша. Запомни это.