Книга Адвокат Империи 14, страница 112 – Ник Фабер, Сергей Карелин

— Такое ощущение, что он этим лет сорок занимается, — согласно с ним прошептала Алина. — Если бы я сейчас туда вышла, то стояла бы и заикалась минут пять, прежде чем начать говорить. Трындец просто. Когда на тебя столько людей смотрит…

— Ты же на лекциях нормально выступала, — припомнил ей Самойлов, на что Алина лишь поморщилась.

— Так я там перед вами была, — шикнула на него Алина. — И то не сразу привыкла. Мне всегда тяжело выступать перед другими людьми.

— И всё-таки, — вновь задался вопросом Пётр. — Откуда у него такие знания и опыт? Не родился же он сразу с книжкой по праву в руках?

Екатерина вдруг представила себе недовольно ревущего младенца, которого неожиданный процесс рождения прервал от изучения главы уголовного права, и чуть от смеха не прыснула.

Само слушание, между тем, продолжалось. Когда этап выступлений закончился, начался процесс исследования и предоставления доказательств.

И в этот момент у Кати чуть не сложилось впечатление, будто она смотрела за партией в шахматы. Как-то так в своих фантазиях она и представляла судебный процесс, где каждый ход имел скрытый смысл, а оппоненты стараются переиграть друг друга. Именно так это выглядело в её фантазиях, когда она представляла себя там, стоящей в зале суда с гордо поднятой головой перед судьёй, присяжными и наблюдающими за процессом людьми.

Но то, что она увидела, мало походило на игру профессионалов.

Это больше напоминало матч в какие-то дурацкие шашки, где оба противника с каждым ходом кушали белые и чёрные кругляши друг-друга. Прокурор методично выкладывал перед присяжными фотографии травм потерпевших, умело выставляя им на обозрение самые болезненные изображения. Так ещё и приправил всё это медицинскими показаниями. Явно давил на эмоции. Посмотрите, какие они несчастные. Какие ужасные страдания принес им этот человек.

Но стоило ему сделать малейший намёк на то, что эти «травмы и страдания» стали следствием нападения Терехова, как Александр вставал с возражением, заставляя судью останавливать речь обвинения и требовать переформулировки. Раз за разом. Порой Екатерине казалось, что Александр делал это даже тогда, когда смысл формулировок прокурора был ясен и так. Один раз судья даже отклонил протест, но Рахманов, несмотря на свой уставший вид и синяки под глазами, всё равно выглядел довольным.

— Такое ощущение, будто он над ним издевается, — задумчиво пробормотала она, слушая выступления.

— Да, — кивнул сидящий рядом с ней Пётр. — Мне тоже так кажется. Ты заметила, что он протестует только тогда, когда обвинитель не выдаёт подтекст?

— Ага.

Присмотревшись, Екатерина заметила, что, кажется, присяжные тоже уже начинали замечать этот ритм: каждое доказательство, поданное прокурором со, скажем так, намёком, тут же встречало аккуратный, но цепкий протест со стороны защиты.

В итоге даже у Екатерины, абсолютно не знакомой с делом, начало формироваться мнение о том… о том, что здесь происходит какой-то идиотский цирк. Да кто в здравом уме вообще поверит в том, что какой-то парень, даже такой накаченный, как тот, кто сидел за столом защиты, будет настолько глуп, чтобы нападать на пятерых человек в одиночку?