Онлайн книга «Стеклянный дом»
|
– Привет, Роуз, – говорю я мягко. – Ты замечательно играешь. Учитель тоже оборачивается и хмурится, прикладывая палец к губам. Бросаю взгляд на Иэна, тот пожимает плечами. Учитель что-то тихо говорит Роуз, она касается пальцами клавиш. Затем начинает играть, сидя все так же прямо и напоминая марионетку. Неожиданно из кухни доносится пронзительный крик. Музыка обрывается. Иэн стремительно поворачивается и бежит туда. Я следом. Бет Баркли стоит в центре кухни, уставившись на женщину в поварском кителе. Та, раскрыв рот от потрясения, смотрит на хозяйку дома. Рука повара с большой стеклянной мерной кружкой занесена над кастрюлей из нержавеющей стали. Куда делась та воспитанная, сдержанная хозяйка особняка, которую я только вчера встретила у входной двери? Бет вся трясется от страшного напряжения. На ней дорогой наряд, волосы гладко причесаны, но вид у нее совершенно потерянный. В глазах безумие. – О чем ты только думаешь? – восклицает Бет со злостью. – Говорила тебе, чтобы в нашем доме не было никаких стекол! 11 Одно за другим происходят три события. Повар бормочет слова извинения и спешно покидает кухню, захватив злосчастную стеклянную кружку. Иэн тянется к Бет, чтобы успокоить ее, но она отстраняется. – Возьми себя в руки! – требует Иэн. И тут раздается легкий скрип, словно где-то пришли в движение металлические шестерни. Позади меня раздвигается панель. Я оборачиваюсь и вижу седую женщину старше шестидесяти лет. Опираясь на трость и прихрамывая, она выходит из лифта, который был скрыт за кухонной панелью. Я-то предполагала, что за ней находится кладовая. – Иэн! Я как раз поднималась послушать, как играет Роуз. Почему все кричат? Что ты натворил? Она невысокого роста, немного грузная, с простоватым лицом – никакого сходства с Иэном, но ее фамильярный тон подсказывает мне, что это его мать Гарриет. Иэн злится: – Почему ты всегда считаешь, что виноват я? Я ничего не сделал. Это Бет… – Прекрасно, значит я виновата? – кидается на Иэна Бет. – Это я все разрушила? Гарриет расстроена. Мне кажется, она сейчас начнет извиняться за то, что подлила масла в огонь. Но Гарриет смотрит на Роуз, одиноко замершую в коридоре. Девочка выглядит очень маленькой и беззащитной. – Вероятно, вам стоит продолжить свой спор там, где вас не услышит дочь? – тихо произносит Гарриет. Она права. Роуз стоит, потупившись, вся ее фигурка выражает протест. Мне передается ее беспокойство. Гарриет идет через длинный коридор к Роуз, каждый ее шаг сопровождается постукиванием трости по полу. – Роуз, прости, что мы прервали твое занятие. Хочешь еще поиграть на пианино? – Роуз не отвечает, и бабушка кладет руку на плечо внучки. – Все хорошо, моя девочка. Обещаю тебе, все наладится. В груди все сжимается, мне не хватает воздуха. Роуз так невинна и так ужасно одинока… Пожалуй, слишком многое выпало на ее долю. Стать свидетельницей чьей-то гибели, а затем распада своей семьи – это чересчур для любого ребенка. Я начинаю учащенно дышать. Кажется, что стены смыкаются и норовят меня задушить. Картинка передо мной расплывается, и память уносит меня в прошлое – на тридцать лет назад, в ночь смерти матери, туда, где я боюсь оказаться больше всего на свете… * * * |