Книга Семисвечник царя Соломона, страница 32 – Наталья Николаевна Александрова

По дороге я еще пару раз попыталась дозвониться до Василисы, но ее телефон по-прежнему не отвечал. Не иначе в спа каком-нибудь сидит и телефон выключила, чтобы не отвлекаться от расслабухи!

Вскоре мы выехали на Невский.

Такси свернуло к Московскому вокзалу, и, едва машина поравнялась с вокзалом, дверца распахнулась, и Мишель выскочила на дорогу – почти под колеса черного «Мерседеса».

Под ругань водителей она пробежала среди лавирующих машин и бросилась к зданию вокзала.

Я удивилась: что Василиса может делать на Московском вокзале? Собралась куда-то ехать?

Но моя сестра никогда не ездит на поезде. Если близко – на машине, а если далеко – на самолете…

Так или иначе, я должна предотвратить катастрофу!

Поставить машину возле Московского вокзала – это всегда огромная проблема.

Я несколько минут крутилась вокруг вокзала в поисках свободного места, наконец увидела, как какой-то невзрачный «Опель» выезжает со стоянки, и тут же втиснулась на его место, обойдя на вираже бежевую «Хонду».

Захлопнув дверцу, я бросилась к зданию вокзала.

В главном здании Московского вокзала всегда царит подлинное безумие, как в Помпеях перед самым извержением Везувия. Сотни людей спешили на посадку и вытекали из прибывших поездов, десятки толпились в центре зала с чемоданами и рюкзаками.

Большая компания молодежи сидела на рюкзаках возле памятника Петру Первому, играя на гитарах и на несколько голосов распевая туристские песни, как будто они не в центре огромного города, а в лесу у костра.

Я уже решила, что не смогу найти Мишель Борисовну в этом столпотворении, как вдруг заметила в самой гуще толпы ее красный нос и развевающийся голубой шарфик.

Мишель продиралась сквозь толпу, как сквозь джунгли, явно кого-то высматривая.

Я двинулась за ней, все больше сомневаясь в том, что здесь может оказаться Василиса.

И тут Мишель сделала стойку и куда-то устремилась – она явно увидела того, кого искала.

Я прибавила ходу, чтобы не потерять ее в толпе.

Со всех сторон в меня летели возмущенные реплики, но я не обращала на них внимания.

Наконец Мишель Борисовна вырвалась из густой толпы и оказалась на краю зала.

Здесь, возле самой стены, стояли маленький тщедушный мужчина в детских сандаликах и джинсовой панамке и рослая женщина в просторном красном платье, чем-то отдаленно напоминающая саму Мишель. На полу возле этой странной пары стояло несколько чемоданов и зеленая кошачья переноска.

Мужчина в панамке испуганно оглядывался.

Мишель устремилась к этой паре.

Мужчина заметил ее, он страшно побледнел, сорвал с головы панамку и закрыл ею лицо, испуганно пискнув:

– Ай!

– Ты еще рано кричишь! – воскликнула Мишель своим трубным голосом, подбегая к паре и угрожающе подбоченившись. – Сначала я поговорю с этой мымрой! Но не надейся, до тебя очередь тоже дойдет! И очень скоро! Сбежать, значит, собрался?

Она развернулась к женщине, ткнула в нее толстым пальцем и выкрикнула:

– Ты! Любительница чужого! Ты очень сильно пожалеешь о том, что покусалась… покусилась на мое! Подбираешь, значит, то, что плохо лежит… стоит…

Я обратила внимание, что от волнения и от праведного негодования Мишель Борисовна совершенно перестала шепелявить, у нее сделалась нормальная дикция.