Онлайн книга «Аметисты Серафимы Суок»
|
Ну, застрелюсь. И это очень просто: нажать курок, и выстрел прогремит. И пуля виноградиной-наростом застрянет там. Где позвонок торчит, поддерживая плечи – для хламид. И ты, ты думаешь, по нем вздыхая, что я приставлю дуло (я!) к виску? …О, безвозвратная! О, дорогая! Часы спешат, диктуя жизнь: «ку-ку», а пальцы, корчась, тянутся к курку… Выстрелил бы он или это был блеф? Учитывая характер Нарбута, возможен любой исход. До этого Владимир уже умирал несколько раз. В новогоднюю ночь 1918 года, когда на их фамильное поместье напали разъяренные крестьяне. Они убили его родителей и брата, его самого тяжело ранили и сочли мертвым. Каким-то чудом Владимир выжил, но лишился кисти руки. Позже его расстреливали белые, едва не убили красные… В молодой Стране Советов постоянно шли чистки, на которых выявляли и пускали в расход «вражеский элемент». Нарбут отлично понимал, что однажды «темное пятно белого происхождения» в его анкете сыграет роковую роль. Зоя Рита Нечаева вышла замуж и давным-давно куда-то уехала – то ли в Лондон, то ли в Дублин. Да и не дружили они с Риткой особо из-за разницы в возрасте. Другое дело с Лёвой. Считай, все детство вместе. Даже целовались под новогодней елкой. Несерьезно, конечно. Ей тогда было одиннадцать лет, и это был ее первый поцелуй. С Лёвой тоже давно не виделись. Он, как и большинство киришивцев, перебрался в Петербург. Поначалу продолжали общаться. У Зои случилась любовь, Лёва женился, куда-то исчез. Спустя годы случайно встретились, перекинулись парой слов. Обменялись телефонами, но потом только поздравляли друг друга с праздниками. Снова накатила волна отчаяния. Вот он – единственный минус одиночества. «Поговорить бы хоть с кем-нибудь, кто выслушает и поймет!» – без всякой надежды мечтала Зоя. Хотя бы не станет обесценивать ее чувства, не будет топорно утешать раздражающими, бессмысленными фразами «все к лучшему» и «хочешь, подарю тебе новые бусы?». Ей нужны те самые, мамины, и никакие другие! Но кто это поймет? Никто! Разве что Лёва. У них с ним было одно детство на двоих, и он тот немногий, кто знал ее маму. Зоя открыла Ватсап, просмотрела список контактов. Лёва был в сети четырнадцать минут назад. Написать ему? Просто так, ни о чем. Чтобы не быть наедине с этой звенящей тишиной. «Привет! Ты занят?» «Для тебя свободен, – незамедлительно пришел ответ. – Как ты?» «Нормально». Нечаев набрал ее номер. Она не стала включать видео, чтобы он не видел ее такую – расклеившуюся. – Привет! – сказала Зоя бодро, но Лёва все равно распознал в ее голосе горечь. – Рад тебя слышать. Почему видео не включаешь? – У меня не прибрано, и вообще. – Что у тебя случилось? – Лёва! Бусы пропали. Мамины! – она вдруг разрыдалась. Зоя сама испугалась своих эмоций: надо быть сдержанной, а она ревет. Зоя злилась на себя за излишнее проявление чувств, но ничего поделать с собой не могла – нервы сдали и слезы текли сами собой. Лёва не стал утешать. – Ты дома? Приеду – расскажешь, – его уверенный тон вселял спокойствие. – Лёва, не надо. Сейчас уже поздно. И неудобно как-то. У тебя свои дела, семья. – Нет никакой семьи. Полтора года уже, – выдохнул он. – Прости. – Дело житейское. Если ты не на другой планете, скоро буду! – Все равно, тебе, наверное, завтра на работу, – упиралась Зоя. – Успею! Ты где сейчас живешь? – Лёва! – Хорошо. Тогда давай встретимся завтра. На нейтральной территории. Тебе где удобно? – Лёва! Завтра у меня сумасшедший день. Мне надо съезжать с квартиры. – Куда? – Пока никуда, – Зоя запнулась. – В хостел. С этой квартиры меня попросили. – Ясно. Завтра с утра я заеду. Напиши куда. – Зачем? |