
Онлайн книга «Картина Черного человека»
И вот ведь что странно — картина с прошлого раза заметно изменилась… Нет, пейзаж не превратился в натюрморт. Как и прежде, на картине был изображен темный, мрачный лес, окружающий маленькое озерко с торфяной болотной водой. Но теперь на дальней стороне озера появилась покосившаяся избушка с полусгнившим крылечком и подслеповатыми оконцами. Я точно помнила, что прежде этой избушки не было. Прежде на этой картине не было никаких следов присутствия человека, никакого намека на жилье. И животных никаких не было — ни волка, ни собаки, ни птицы никакой на дереве не сидело. И вдруг избушка… Как такое возможно? Но самое главное — у меня было странное и неприятное чувство, что сквозь закопченное окно избушки кто-то смотрит на меня — недобро, подозрительно. И это еще не все. Мне показалось, что дверь избушки вот-вот откроется, а за этой дверью таится кто-то или что-то страшное, и это вырвется наружу… Это было так неприятно, что у меня по спине побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Я торопливо запихнула картину на верхнюю полку, прикрыла ее старым мешком, выключила свет и вышла из кладовки, плотно закрыв за собой дверь. Я собрала для Петровны кое-какие вещи — смену белья, ночнушку, шерстяные носки — и вышла, заперев дверь нашей с Петровной комнаты. Замок мы поставили не так давно, когда Поганец окончательно сошел с катушек и подсел на наркотики. На скамейке перед подъездом, как обычно, сидела монументальная старуха. Старуха эта была такой же неотъемлемой и неизменной принадлежностью нашего двора, как, к примеру, Медный всадник или Исаакиевский собор — непременные принадлежности нашего города. Звали ее Зинаида Васильевна Морозова, но все местные жители называли исключительно Морозихой. Как-то я увидела репродукцию картины Сурикова «Боярыня Морозова» и поняла, что кличка дворовой старухи основана не только на ее фамилии. Ее мрачный и внушительный вид очень напоминал старую раскольницу с картины. Во всем ее облике чувствовался сильный характер. Хотя, может быть, и скверный. Морозиха всегда одевалась в черное и опиралась подбородком на крепкую палку с изогнутой ручкой. Я шла мимо Морозихи, погрузившись в свои мысли. Вдруг она выбросила вперед свою палку и зацепила меня за локоть крючком рукояти. Я ойкнула от неожиданности и повернулась к ней. — Чего не здороваешься? — проговорила та, сверля меня пронзительным взглядом. — Ох, здравствуйте, Зинаида Васильевна… — отозвалась я, невольно смутившись. — Задумалась… Я попыталась обойти ее, но старуха так крепко зацепила меня своей клюкой, что мне никак не удавалось высвободиться. — «Задумалась!» — передразнила меня Морозиха. — А что, правда, что Петровну в больницу увезли? — Да, правда… вчера ночью, по «Скорой»… — Последние мы с ней здесь из старых жителей… — прошамкала Морозиха. — Не дай бог, помрет, тогда я одна останусь… А что с ней случилось-то? — Вроде инсульт… — ответила я, думая, как бы поскорее вырваться на свободу. — Удар, значит, по-старому… — не унималась старуха. — Иначе кондрашка… Чего это она? Крепкая была, здоровая… жить бы да жить… блокаду же пережила, а кто блокаду пережил — от всякой ерунды не помирает. С чего вдруг ее разбило? — Ну, не знаю. Я ее на минутку оставила, смотрю — лежит на полу, не шевелится… |