Книга Картина Черного человека, страница 3 – Наталья Александрова

Говорила уже, что я не очень люблю людей, за некоторым исключением, конечно. Так что стараюсь поменьше с людьми общаться. Но поскольку человек все же животное общественное (не моя мысль, кто-то из великих сказал), то волей-неволей это делать приходится. Так что мой метод заключается в следующем:

— не заводить разговор первой;

— отвечать только на те вопросы, которые обращены непосредственно ко мне лично;

— не отвечать ни на какие выпады, смешки и хихиканья за спиной, то есть не показывать виду, что меня это как-то задевает. Хотя меня редко что-то может задеть, хорошую школу прошла в детстве.

Но о детстве-то уж точно потом.

Итак, Сан Ваныч назвал номер заказа, и озабоченная девушка вынесла из задней комнаты картину, плотно обмотанную упаковочной пленкой. Она сверила номер на этикетке с тем, который назвал Сан Ваныч, и выдала нам эту мумию картины. Сан Ваныч передал картину мне и расписался на квитанции. Тут же сняли деньги с карточки, его телефон хрюкнул, и девушка согласно кивнула.

— Что стоишь, неси! — бросил мне Сан Ваныч, не отрываясь от телефона.

— А проверять мы не будем? — спросила я, прежде чем выйти из офиса доставки.

— А чего ее проверять? — нахмурился Сан Ваныч. — Видно же, что картина!

— Так, может, не та, которую вы заказывали…

Тут он на меня взглянул так, как будто я сморозила какую-то несусветную глупость.

— Пойдем уже, Птичкина! — бросил мне он, но тут же опасливо замолк, потому что я встала на месте и, надо думать, так на него посмотрела, что в глазах у него отразился самый настоящий страх.

Не то чтобы он боялся меня лично, нет, он испугался за картину, подумав, что я вполне могла бы в данный момент надеть ее ему на голову. А что, если с размаху, то и пленку прорвать можно, да и саму картину тоже. И что тогда дарить Анне Павловне? Да и денег общественных жалко.

Дело в том, что фамилия моя Невеличкина. Ну да, такая уж досталась при рождении. Мне при рождении много чего досталось ужасного, так что фамилия — это не самое плохое. Но при наличии роста в сто восемьдесят сантиметров, сорокового размера обуви и лошадиной, как выражается Петровна, физиономии, фамилия моя вызывает у окружающих неизменные улыбки. А я не люблю, когда надо мной смеются, все детство провела в таком состоянии. И хотя, как уже говорилось, меня теперь мало что трогает, но просто, как говорится в одном старом анекдоте: в армии должна быть дисциплина.

В офисе все уже привыкли: подумаешь, фамилия как фамилия, но тут начальник оказался на высоте своего обычного хамства, то есть упорно делал вид, что путает мою фамилию и называет Птичкиной. Ну, птичка-невеличка, похоже…

Коллективу такая шутка очень понравилась, но… как опять-таки говорит Петровна: «Что можно царю, то нельзя поросенку». То есть шефу я, конечно, тоже выскажу все, что о нем думаю, но только в самый последний день, перед тем как уволюсь.

Но пока увольнение не планируется из-за Вики, ему вроде в этой фирме нравится. Ну и ладно.

Но это не значит, что остальным такое разрешено. Была уже парочка случаев… Светке Линевой за такое я облила отчет чернилами для принтера, а одному парню из компьютерного отдела выкрутила ухо так, что им неделю можно было освещать дорогу в полной темноте.