Книга Картина Черного человека, страница 35 – Наталья Николаевна Александрова

Думаю, что после этого вы не будете спрашивать, отчего я вожусь с Викой.

И вот начался следующий этап моей жизни, когда я стала нормальной… уже не девочкой, а подростком. Теперь я отличалась от других только высоким ростом и некоторой нелюдимостью, как отмечали учителя.

Ну, говорила уже много раз, что не очень люблю людей.

Тут я услышала негодующие гудки и поняла, что пробка наконец тронулась. И решила, что в офис всегда успею, а пока лучше заехать к Петровне в больницу, чтобы застать лечащего врача, а то они ведь до трех, а потом ищи-свищи…

Заскочила еще в продуктовый магазин возле больницы и — о, радость! — там были Петровнины любимые карамельки. Взяла еще ветчины и сладкую булочку.

Лечащего врача я удачно перехватила на выходе из отделения, он сказал, что бабулю можно выписывать, а можно еще подержать на капельницах, чтобы как следует прочистить голову. Только я должна сама купить кое-какие лекарства у них в аптеке внизу. Я, разумеется, на все согласилась.

В палате я застала такую картину.

На кровати Петровны сидела незнакомая старуха с седыми буклями и накрашенными губами. И они хором выводили «Вот ктой-то с горочки спустился, наверно, милый мой идет…».

И так далее — про гимнастерку, которая отчего-то сводит их с ума. Очевидно, период детских стихов у Петровны закончился и начался период старых советских песен.

— Вот с утра уже поют и поют, — сообщила женщина у окна.

Повязку с ее головы сняли, теперь рана была заклеена пластырем, и сама она не такая бледная. Злобная тетка с соседней койки лежала, накрывшись с головой одеялом.

Петровна обрадовалась ветчине и сказала, что «мечты» она больше не любит, потому что они кислые, а чтобы в следующий раз я принесла шоколаду.

Что ж, дело явно идет на поправку.

И если вы думаете, что в офисе меня встретили с благодарностью, то вы глубоко ошибаетесь. Не успела я войти, как послышался рев начальника из его кабинета:

— Птичкина! Срочно ко мне!

Опять двадцать пять! И когда он уже перестанет путать мою фамилию… Однако я все же навесила на лицо самое преданное выражение и отправилась к начальнику в кабинет.

— Где ты шляешься? — буркнул он. — Может, тебе вообще у нас работать надоело?

Разумеется, надоело, тошнит уже от его фирмы! А уж от самого начальника просто наружу выворачивает! И от его потрясающего хамства, и от его внешнего вида! Глазки маленькие, злобные, как у кабана в лесу, сам лысый, и уши торчат, живот выпирает через ремень, а если снять ремень, то брюки упадут, потому что они сидят где-то ниже возможного. И вечно от него потом несет, а кабинетик маленький, так что в нем вообще не продохнуть.

Ну, разумеется, я ничего этого не сказала, то есть уволиться-то я могу хоть сейчас, но не могу этого себе позволить, потому что у меня Вика. Вику пристроить в другую фирму будет трудновато, и не потому, что он тупой, нет, с его квалификацией его куда угодно возьмут. И даже станут терпеть его закидоны.

Но он сам может упереться рогом. А в этой фирме он вроде бы прижился, даже общается кое с кем из коллег.

Так что вместо того, чтобы плюнуть на все и уйти, я сделала обиженное лицо и заговорила возмущенно:

— Как это — где шляюсь? Сами же послали меня в морг?