Онлайн книга «Картина Черного человека»
|
Раньше она в это время еще ругалась со свекровью, но теперь-то Петровны нет. Я съела бутерброды у себя в комнате, не заходя на кухню, зная, что найду там только горы грязной посуды и вообще форменный свинарник. Мать начала пить с тех пор, как умер ее муж. Умер от рака, но болел недолго, врачи сказали, что сделать ничего было нельзя, все было очень запущено. Так что его забрали в больницу, потом выписали, и через два месяца все было кончено. Тогда мать и начала попивать, опускаясь все ниже по работе. Поганец же сначала просто болтался, нигде не работая, потом мать устроила его куда-то в магазин, там он проворовался, его выгнали с треском, после чего он совсем сошел с катушек, сначала нюхал какую-то дрянь, а теперь вроде бы колется. Но я не уверена. За день я так устала, что мечтала опустить голову на подушку и не сомневалась, что тут же засну… Но не тут-то было! Я уже говорила, что делила комнату с Петровной, и за многие годы привыкла к ее присутствию. Привыкла, в частности, к тому, что ночью из ее угла доносится ровное дыхание, иногда прерываемое негромким всхрапыванием или сонным бессмысленным бормотанием, словно старуха вполголоса говорила на неизвестном языке. Эти звуки меня раздражали, и я не сомневалась, что без них буду спать куда спокойнее… Ничуть не бывало! Мне не хватало этого дыхания, всхрапывания и невнятного бормотания, я привыкла засыпать под них и теперь никак не могла заснуть без этого аккомпанемента. Я проворочалась без сна час или больше и уже потеряла надежду заснуть, как вдруг оказалась в темном лесу. Я шла по этому лесу, раздвигая еловые ветки, которые неохотно пропускали меня, норовя ухватить за руки или за одежду. За шиворот то и дело падали капли, под ногами трещали сухие ветки… Я шла и шла, и наконец деревья расступились передо мной. Я оказалась на поляне, посреди которой находилось маленькое озерцо с темной торфяной водой. Не сразу я увидела, что на другой стороне этого озерца стоит старая покосившаяся избушка. Эта избушка возникла посреди леса, словно проступила из темного густого воздуха, как проступают детали на детских переводных картинках. Она становилась все четче и четче, и вот я уже смогла разглядеть полусгнившее крыльцо, подслеповатое закопченное окошко и полуоткрытую дверь… Как это бывает только во сне, я чувствовала, что за этой дверью кто-то есть, кто-то притаился за ней и вот-вот выглянет… Мне было одновременно и страшно, и любопытно. Мне хотелось увидеть того, кто притаился за дверью… Я устремилась к избушке — не в обход озерца, а прямо через него. И опять-таки, как это бывает только во сне, я даже не замочила ног, я перебежала озеро по воде, как по паркету бального зала, подбежала к избушке, распахнула дверцу… За дверью стоял мужчина лет сорока с рыжеватой, немного растрепанной бородкой и блекло-голубыми глазами на удлиненном лице. На левой щеке я заметила небольшое пятно темно-синей краски. Он удивленно взглянул на меня, словно не ожидал моего появления, но тут же лицо его стало приветливым, и он проговорил взволнованным, немного задыхающимся голосом: — Клио, Эвтерпа, Полигимния, Урания, Талия, Каллиопа, Эрато, Мельпомена… — Что? — переспросила я недоуменно. |