Онлайн книга «Картина Черного человека»
|
— Вы мне не верите? А что, если я скажу, чем заканчивается эта записка? Вы ведь не дочитали ее до конца, а там наверняка сказано «Я смог исцелиться и стать полноправным членом общества». — Да, действительно… Однако в глазах доктора все еще сквозило недоверие. Ведь я могла просто угадать эти слова. — Не верите мне — позвоните в клинику. У вас ведь сохранились там люди, которым вы доверяете? Доктор недоверчиво выслушал меня, однако поставил картину на пол, достал телефон и набрал номер. Услышав ответ, он проговорил: — Верочка, что там случилось со старшей сестрой? Да, с Акулой… до меня дошли странные слухи… почему ты шепчешь? Что?! Выбросилась из окна?! Акула?! Не могу поверить! А правда, что перед смертью она получила какую-то картину? Еще немного послушав, Михаил Васильевич положил трубку на стол и сел, растерянно глядя перед собой. Наконец он заговорил: — Да, все правда… старшая сестра Акулинина на самом деле выбросилась из окна и разбилась насмерть. — Я же говорила! — Но это так на нее не похоже… — Скажите, Михаил Васильевич, а тогда, тридцать лет назад, как Акулинина относилась к Карине Фиолетовой? — Ну, что вам сказать? У нее… у Акулининой… очень трудный характер. Был. Честно говоря, она никогда не любила пациентов и относилась к ним с излишней строгостью. — Короче, она была садисткой. — Ну, это, может быть, слишком резкое слово, но можно сказать и так… — доктор отвел глаза. — Почему же ее терпели? — Ох, милая девушка! Вы не представляете, как трудно найти людей, готовых работать в психиатрической клинике! Работа у нас очень тяжелая, а оплата не сказать чтобы большая. Особенно трудно найти младший и средний персонал! А Акула… медсестра Акулинина прекрасно справлялась со своей работой, у нее всегда был полный порядок в бумагах, и в ее дежурство не бывало чрезвычайных происшествий. Все у нее ходили по струнке! Так что ее не просто терпели — ее очень ценили и продвигали по службе! — А пациенты… — Ну, пациенты ее, конечно, боялись, но, может быть, это даже неплохо. Тем больше было порядка на отделении. — Но я спросила вас, как она относилась именно к Карине. — Знаете, я не мог контролировать все отношения, тем более это и не входило в мои обязанности, но скажу одно: с молодыми женщинами Акула была особенно… строга. Это он называет «строга»! Да говорила же мне та старушенция, помешанная на инопланетянах, что Акула эта была такая сволочь, самая настоящая садистка, то есть просто удовольствие получала, унижая и мучая больных, которые не могли ей ответить тем же. На минуту, только на одну минуту мне захотелось, чтобы этот добрый доктор посмотрел на картину. Вот, честное слово, если бы он настаивал, я не стала бы его отговаривать! Кажется, Михаил Васильевич кое-что уразумел из моего молчания. Он покосился на прислоненную к стене картину и проговорил растерянным голосом: — Однако как трудно в это поверить… вы говорите, все дело в этой картине? Что ж, кому, как не мне, знать, насколько сложна человеческая психика! Бывают очень странные причины, запускающие разрушительные процессы! Но чтобы картина… — Во всяком случае, я не советую вам проверять на себе ее воздействие, — опомнилась я. — А что же тогда мне с ней делать? Уничтожить? — доктор покосился на печь. |