Книга Всевидящее око фараона, страница 122 – Юлия Алейникова

После знакомства с Верой Федор впервые попытался вникнуть, понять, что же происходит в стране. Прежде, еще будучи во Франции, он знал, что в России к власти пришли большевики, что вся власть теперь отдана народу, всю собственность у людей национализировали, попросту отобрали, и не важно, буржуй ты был или служащий, и, возможно, даже из простых крестьян отец твой или дед выбился. Кучу народа расстреляли. Что было в России и голодно, и холодно, и страшно.

И жизнь их в Советской России с Анечкой и Николаем Ивановичем именно такой и была, но вот сейчас, спустя десять лет, Федор начал понимать, чего добивались большевики, какой мир хотели построить.

Да, жить все еще было непросто, но во Франции жизнь простого человека, человека труда была еще горше. Нигде в мире не было бесплатной медицины, бесплатных яслей, бесплатного обучения. Среди студентов было очень много талантливых ребят, выходцев из самых низших и беднейших слоев населения, да, им было тяжело, не хватало денег, но учились, получали образование, впереди их ждало счастливое будущее. Всюду по стране строились заводы, фабрики, электростанции, не хватало рабочих рук. В то же время, Федор знал это не понаслышке, в Европе свирепствовала безработица, еще десять лет назад в центре Парижа под мостами ночевали тысячи бездомных, потерявших возможность заработать себе на кусок хлеба. Так хороша или плоха была Советская Россия? Хороша. Очень хороша, потому что давала возможность каждому жить, трудиться. Творить.

Дом Федора располагался в двух шагах от Академии художеств, студенты часто писали этюды в Румянцевском саду, и Федор видел, сколько талантливых, одаренных ребят учатся живописи, и все это были по большей части выходцы из самых простых семей, приехавшие из разных уголков страны, даже из деревень. Сейчас они еще учатся, но скоро, скоро из них вырастут мастера, которые создадут гениальные произведения искусства, возможно, изобретут новые жанры, необычные стили. Архитекторы построят новые прекрасные здания, и все это будет для людей, для обычных, простых людей, а не для избранной публики, закутанной в манто и боа, обвешанной бриллиантами! Это Федор знал точно.

Жизнь мчалась вперед, осыпая их искрами счастья, росли дети, рождались научные работы. Верочка защитила диссертацию. Промелькнул тридцать девятый год, настал сороковой. В большой комнате стояла нарядная елка, был накрыт стол, пахло пирогами, мандаринами. Оленька с Андрюшей носились по квартире с криками и песнями, дочка прижимала к себе нарядную куклу, а Андрюшка потрясал «настоящим» ружьем. За окном искрились под желтым светом фонарей сугробы, через открытую форточку в квартиру донесся с улицы чей-то смех, Вера напевала на кухне. Федор присел на диван и, прикрыв глаза, подумал о том, что никогда еще не был так безмятежно, так всеобъемлюще счастлив. Но это была мысль, осознанно сгенерированная мысль, а вот на душе у Федора было все тревожнее. Какая-то темная туча, возникнув у горизонта узкой, едва различимой полосой, стала набухать, расти, наплывать, закрыв собой кромку неба. Она двигалась незримо, словно туман, клубилась, поглощая собой светлый радостный мир, и Федору с каждым днем становилось все тревожнее.