Книга Черный веер королевы Изабеллы, страница 46 – Анна Зоркая

– Ну, надо спросить у этого Фишера, который составлял описание, куда потом дели веер. Или в архивах музея проверить, может быть, он лежит в запасниках. Я читала, что не все экспонаты музеи выставляют, что-то на реставрацию отправляют. – Решение ей виделось совсем простым и ясным.

Хотя недоверчивая Ольга не разделяла ее прямодушия, упрямо покрутила головой и заявила:

– Он в музее не работает уже. Только искать адрес этого Фишера, спрашивать у сотрудников.

– Так ты спроси, – предложила ей девушка. – Ты же много кого здесь знаешь, работаешь. Сотрудники, кто давно работает, должны знать его домашний адрес.

– Это вызовет подозрения, с чего это вдруг я начала копаться в адресах. Лучше ты узнай.

– Я? Но что я скажу, зачем мне Фишер? Я же просто учительница младших классов. Никакого отношения к музею не имею.

– Этого никто не знает. – В голосе у Ольги начало разливаться раздражение от Файкиной простоты. – Зайдешь к директору, скажешь, что исследуешь жизнь Изабеллы и хочешь поговорить с Фишером, уточнить информацию для кандидатской диссертации.

– Да я не смогу, не смогу, я врать не умею. И вообще, надо идти в полицию. – Внутреннее напряжение будто плотину прорвало у девушки и вырвалось в яростном шепоте: – Мне надоела беготня эта, то старуха, теперь от сторожа прячемся. Мы же не преступники, мы обычные люди! Я учительница, а ты кассир в музее, что мы можем сделать? Ничего! Это же целая международная банда! Этот старик-француз, который был в кофейне, даже по-русски не говорит. Значит, у него есть сообщник, он же не мог сам похитить и спрятать сразу трех человек! Если Фишер не знает, где веер Изабеллы, что тогда? Мы в тупике! Никуда я не пойду! Только в полицию.

В ответ на ее слова Ольга в полумраке комнаты вдруг затряслась в еле сдерживаемых рыданиях. Суровая и отчаянная ее напарница оказалась не такой уж железной леди. Со слезами в голосе она начала всхлипывать:

– Не ходи, пускай смерть моего сыночка будет на твоей совести. У тебя нет детей, поэтому тебе и наплевать. Ты не знаешь, на что мать готова для своего ребенка. Ты никого не любишь, кроме себя. А я останусь одна, совсем одна. Мой Игорек умрет, как и твои подруги. Преступники перережут им глотки или еще что похуже. Какая же ты жестокая! А я думала, ты хорошая и добрая, поможешь мне найти этот веер, спасти невинных людей.

– Неправда! – Файке стало стыдно за выплеснувшийся гнев.

Она на секунду представила, что хотя бы один из ее учеников вдруг пропал бы и только от нее зависело его спасение. И гнев сменился чувством раскаяния.

Девушка нащупала в темноте тонкое плечико и погладила плачущую женщину.

– Извини, я… сделаю, как нужно. Схожу к директору музея, а потом навестим старика. У нас еще есть время для поисков. Я помогу тебе вернуть сына домой. Я обещаю тебе, что не брошу, буду с тобой до конца и помогу. Прости, что накричала, не хотела тебя обидеть.

Но Оля ничего не отвечала, лишь вздрагивала всем телом от безмолвного плача в глухой темноте музея. Фаина и сама не заметила, как, сидя рядом с товаркой плечом к плечу, задремала прямо на полу, позабыв о страхе.

Разбудил ее лай собаки, которая встречала первых сотрудников, ластясь и выпрашивая лакомство.

Девушки одновременно вскочили на ноги и прислушались к звукам снаружи. Ольга выглянула чуть выше подоконника – собака прыгала рядом с фигурой мужчины в костюме, провожая его за угол здания. Путь свободен, можно без собачьего лая выбираться из мастерской и следовать их плану.