Книга Черный веер королевы Изабеллы, страница 53 – Анна Зоркая

– Ох, не к добру это, не к добру. Собака нынче у Петровича выла всю ночь, а потом как давай с цепи рваться, учуяла чего-то. Такое было, когда старая учительница померла, угорела от печки. Старик-то один совсем живет, хоть к нему жена бывшая приезжает иногда с продуктами, да разве это пригляд.

Ольга, которая даже сначала бросилась на помощь упавшей девушке, при звуках соседских обсуждений отпустила Фаину руку и нырнула куда-то вбок. А сама Фая смогла лишь с трудом подняться на сбитые коленки, когда скрипучая дверь впустила внутрь высокого смуглого подростка в шортах и вытянутой футболке.

– Герман Яковлевич, что с вами? Вам плохо? – Он кинулся к темной тени на пороге, но наткнулся на мягкое женское плечо. Повернул голову к свету комнаты и вскрикнул от увиденного.

– Чего там, Кирюшка? Помер, что ли, старик? Иду, я иду, за топором бегал, дверь ломать! – загудел сочный бас, и по ступенькам затопали тяжелые шаги.

В дом один за другим принялись заходить сельские жители, заполняя комнату. При виде мертвого тела кто-то вскрикивал, кто-то начинал креститься.

Петрович решительно подтолкнул перепуганную Файку обратно в комнату из темноты коридора:

– А ну иди на свет! Ты кто такая, чего здесь делаешь?

– Я… я… пришла к нему, а он мертвый!!! Я не убивала, я не убивала его! – разрыдалась девушка в ужасе от звенящих в голове слов Ольги «старика на тебя повесят».

Пока все одновременно говорили, звонили в полицию, обсуждали испуганную девушку, Кирилл приблизился к старику и прижал два пальца к сухой шее.

– Он живой! Пульс есть, пульс! «Скорую» надо, врача! И еще бинты, я перевязку сделаю!

От его слов вся толпа с облегченным вздохом зашевелилась еще быстрее. Петрович бросил свой топор и ринулся обратно домой, чтобы завести машину. Женщины принесли со второго этажа из спальни одеяло, а Кирюшка сновал из кухни в комнату, собирая воду и марлю, чтобы обрабатывать рану.

– Кажется, кость не раздроблена. – Он осторожно провел мокрым полотенцем по жидким в спекшейся крови волосам. – Удар, конечно, сильный, крови много натекло. Эх, надо гнать сейчас со всей силы в больницу. Чем-то большим приложили, рана вполовину головы.

Женщины в ответ в ужасе заохали, Файка судорожно сжалась на своем месте. От шока она онемела, руки и ноги не слушались, и она лишь тряслась, сидя прямо на полу, от озноба, продиравшего по тонкой коже.

Мальчик уже смыл кровяные сгустки и осторожно принялся накладывать марлю.

Одна из сельских баб ткнула Файку в плечо:

– А ну, хорош выть, сейчас участковый придет, и все ему расскажешь, зачем в дом залезла и профессора ударила.

– Я не била, не била! – Губы тоже не слушались, еле шевелясь. – Мне в музее его адрес дали, я приехала консультацию получить от профессора Фишера по истории костюма восемнадцатого века. Я пишу докторскую диссертацию на эту тему. – Ее мозг каким-то чудом от шока вдруг выдал отрепетированное вранье.

И для убедительности девушка вытащила из сумочки отпечатанный лист из музея с данными Германа Фишера. Бумажка прошлась по мозолистым рукам и вернулась обратно к владелице.