Книга Черный веер королевы Изабеллы, страница 51 – Анна Зоркая

– А если не захочет с нами даже разговаривать? И вообще, непонятно, зачем листок был вставлен совсем не по алфавиту в картотеку, – упрямилась Фая.

Ольга вдруг блеснула тонким лезвием ножа, и тут же оружие исчезло в ее кармане:

– Тогда по-другому поговорим. Так, чтобы язык развязался!

– Ты что, он же старик! Профессор! Ты что, его… – От испуга девушка перешла на крик.

Но ее напарница вдруг жестко прихватила пухлое запястье:

– Ты не ори! За своим языком вообще можешь хоть немного следить? Что ты как балаболка постоянно разговариваешь! Нам нужен веер, поняла? А если этот старикашка его украл из музея и спрятал, то это его проблемы, понятно? Не воровал бы, и тогда мы не приехали бы на его чертову дачу.

– А если он не украл, если… тоже случайно листок туда попал. Или, вообще, это ошибка. Может, он тоже жертва обстоятельств, как я, может…

Фаина торопилась следом, машинально потирая запястье, где вспухли розовые полосы от железных Ольгиных пальцев.

Они уже стояли у калитки, когда Ольга повернулась и отчетливо по слогам прошипела:

– За-ткнись!

Последние слова в защиту старого профессора Файка проглотила, напоровшись, будто на жесткий сук, на грозный взгляд острых мышиных глазок. Напарница, не замечая ее, как всегда, уже толкала калитку, оставалось лишь следовать за ней.

Старая дача, потемневший от старости деревянный домик с грязными окнами, встретила их тишиной. Даже старые яблони поникли под жаркими лучами, не перебирая зелеными листьями.

Файка осторожно ступала по шатким подмосткам, что вели через дворик к перекошенному крыльцу, поглядывая на будку с толстой цепью. Но самого дворового пса, видимо, давно не стало, никто даже голоса не подал в сторону незваных гостей. Вообще, весь участок выглядел неухоженно, утопая в зарослях крапивы и чертополоха. Сам дом давно не видел ремонта, завалившись набок, чернея обшарпанными стенами с потеками ободранной краски. Даже крыльцо вздыбилось вверх прогнившими досками, будто пасть с больными осколками зубов.

– Эй, ау! Профессор! Гости! – позвала Ольга и нетерпеливо повернулась. – Как там зовут старикашку?

– Герман Яковлевич… – растерянно протянула Файка – неужели кассир не знает, как зовут одного из известнейших сотрудников музея, пускай и бывшего.

Ольга отличается такой нелюдимостью и резкостью, что непонятно, как ее вообще взяли на работу, связанную с людьми. Но вслух говорить девушка ничего не стала, боясь нового едкого выпада в свой адрес.

– Может, его дома нет? – предположила она.

Слишком уж тихо было в доме, несмотря на открытые окна. Ни шагов, ни покашливания или одышливого дыхания старика. Вдруг он вышел в магазин или к соседям, чтобы попросить лекарств. Или лежит, больной, в кровати, не в силах даже голоса подать, ведь молочница переживала, что профессор заболел, не придя впервые за порцией свежего утреннего молока.

– Тем лучше. – Ольга со всей силы дернула дверь, и та легко поддалась с глухим скрипом.

Без единого слова женщина сделала несколько стремительных шагов из полутемного коридора в сторону светлого пятна комнаты, где виднелось кресло, стол с разложенными записями и книгами, пятно зажженной лампы.