Онлайн книга «Потерянная рукопись Глинки»
|
– Да, – солидно произнес Потапов, будто подытоживая ненужный спор. – Так вот, значит, я продолжаю про ноты. Денис Борисов уже окончил училище, работает, приобрел в городе известность и учится заочно в консерватории. Он по просьбе Даши выяснил, что эта нотная рукопись сделана рукой смоленского композитора Бера. То есть не композитора, он просто музыкант был, но известный, особенно у нас в Смоленске. Бер… Я уже краеведов наших спросил… – он вдруг вскочил и кинулся в прихожую, откуда принес свой потертый портфель. Порывшись в нем, достал листочек. – Вот, я записал: «Николай Дмитриевич Бер, главный хормейстер московской оперы. Владелец имения Починок в Ельнинском уезде, недалеко от Талашкина…» – Тут он поднял голову и пояснил: – Это не тот Починок, что районный центр у нас, а другой совсем. Теперь этой деревни нет уже, в войну сгорела. А было неплохое сельцо в то время. Им еще раньше Бера Глинка владел. А Бер, его внучатный племянник, жил позже, уже после смерти Глинки родился. Он собирал народную музыку, известен как собиратель, в том числе (это нам особенно интересно!) он о цыганской музыке писал, записи в таборе делал. А Борисов сказал, что произведение, что на нотах пропавших записано, «Цыганская фантазия» называлось, то есть вариации на тему цыганских песен. – Это интересно, – включилась Леля. Она вдруг ужасно заволновалась. – А откуда у Даши могла взяться запись этого Бера? Ваша семья как-то связана с этим другим Починком? Может, там кто-то из родственников жил до войны? Юля пожала плечами. – Ни с каким Починком ни я, ни Даша не связаны – ни с тем, ни с другим. Мы и не были там никогда. А ноты эти маме подарили, давно уже, я подростком была. – Кто подарил, не помните? – быстро спросил Потапов. А Шварц воскликнула удивленно: – Нина же не играла! Она в музыкальную школу не ходила. Кто ей ноты подарил? Зачем они ей? Они так одновременно, перебивая друг друга, это сказали, что Сэнсэй (который опять сидел на коленях у Юли) поднял голову и недовольно заворочался. Юля его погладила, успокаивая, и начала рассказывать. – Это Виктор Ардон подарил, отец Иры. – Что-о-о? – опять Шварц и Потапов взвились оба, на этот раз в унисон. Так что Юля даже отстранилась от них, назад подалась. – Что вы так удивляетесь, тетя Леля? – спросила она обиженно. – Вы, наверно, забыли, что мама с дядей Витей очень дружила. Хотя, конечно, это в тот период было, когда вы с мамой мало общались, может, вы и не знаете… – И впрямь, – согласилась Леля. – Мы только разве в детстве с Ниной все друг о друге знали… Сказала и задумалась. Отношения с Нинкой развивались неровно, она все-таки взбалмошная была. В детстве и юности девочки-соседки очень дружили, потом как-то охладели друг к другу. Они были разные и обе слишком самостоятельные, чтобы подлаживаться друг под друга. Встречаясь, разговаривали, но детская дружба разладилась. А общаться ближе стали уже с конца девяностых, когда Леля понадобилась Нине, чтобы заниматься с Юлей, готовить ее по английскому в институт. Леля даже не знала толком, кто Юлин отец, Нинка, кажется, за него и не выходила… Но при чем же тут Ардон?! |