Книга Золотой камертон Чайковского, страница 155 – Юлия Алейникова

И Павел со сверкающими как у сумасшедшего глазами, захлебываясь от восторга, рассказал мне, что влюбился в какую-то малолетку чуть старше Даниила. Что она беременна, что у них скоро будет ребенок. Что он нас обязательно познакомит, что она скоро приедет в Петербург, что он познакомит ее с отцом. Он что-то говорил, говорил, а я сидела и думала, что это конец. Мой конец. Что эта девица не последняя, что будут другие возлюбленные, возможно, еще моложе, и что ко мне он уже никогда не вернется, что у него совсем другая жизнь, другие мечты, другие цели, он перевернул страницу! Он перевернул ее вместе со мной, вот так легко и просто! – со злым огоньком в глазах воскликнула Анна Алексеевна. – А знаете, что меня больше всего задело? Рассказывая об этой девице, он сказал: «Она такая юная, светлая, такая чистая и сияющая, какой была когда-то ты». Вы представляете? – Анна Алексеевна рассмеялась жестким, неприятным смехом. – А потом, потом он стал рассказывать о своих планах на будущее, поделился своими мечтами.

«Ты представляешь, у меня родится сын, наследник, я передам ему все! – восклицал он, размахивая руками. – Я завещаю ему музыку, он станет моим продолжением, я передам ему камертон. У меня будет наследник! Сын!» А Даниил, он кто? Он чужой, он что, уже не нужен, недостоин? Каждым своим словом Павел словно вычеркивал из своей жизни нашего сына. Словно стирал его из своей жизни как ластиком. Даня уже не был ни наследником, ни продолжателем. Никем! – с горечью и ненавистью восклицала Анна Алексеевна. – Он уже был неинтересен Павлу. Даниил никогда не занимался музыкой. Павел на этом не настаивал, он был так поглощен собственным творчеством, своей музыкой, что не нуждался ни в продолжателях династии, ни в приемнике. Он как должное воспринимал расхожую мысль, что на детях гениев природа отдыхает. Я же в глубине души радовалась, что он позволил мальчику идти своим путем. И, казалось, всех это устраивает. Но когда Павел с восторженным лицом заговорил о «наследнике», о будущем великом музыканте, которому он передаст золотой камертон, а он был для Павла всем, Даня даже считал, что он отцу дороже семьи. Так вот когда Павел вывалил все это, мне страстно захотелось задушить его тут же собственными руками. О деньгах я тогда не думала, да он мне ни о чем таком и не говорил, это от вас я узнала о новом завещании. Но мне хватило и того, что он сказал. Я чувствовала, как наполняюсь ненавистью, – с неизжитой обидой рассказывала Анна Алексеевна. – А он все говорил, говорил, не замечая моей реакции, да что там, он даже меня не замечал.

Вы знаете, – подняла на капитана глаза после минутной задумчивости Анна Алексеевна. – Все наши знакомые считают, что это я виновата в нашем с Павлом разводе. Вы же знаете, из-за чего мы разошлись? – Капитан кивнул. – Так вот, все уверены, что Павел сожалел о случившемся, хотел вернуться, сохранить семью, упрашивал меня, хотел помириться. Умолял меня не уходить. Так вот, все это ложь, которую придумала я сама, чтобы не было так больно и унизительно.